Избранные жития святых III-IX вв.
Шрифт:
У этого вельможи была крестница — девица богатого и славного рода. Логофет задумал женить на ней Константина и уговаривал его так:
— Красота твоя и мудрость, — говорил логофет, — невольно заставляют любить тебя. Есть у меня духовная дочь, девушка красивая, богатая, хорошего и знатного рода. Если хочешь, возьми ее себе в жены. От царя ты получишь большую честь и княжество, а в скором времени будешь назначен и воеводой.
— Велик этот дар для желающих, — отвечал Константин, — для меня же нет ничего драгоценнее ученья, через которое я могу приобрести разум, истинную честь
После таких слов логофет отправился к царице и сказал:
— Молодой философ не любит суеты этой жизни. Постараемся удержать его около себя, а для сего уговорим его посвятиться в священный сан и быть патриаршим библиотекарем при церкви Святой Софии. Только таким путем можно удержать его.
Так они и сделали. Константин стал священником и библиотекарем при церкви Святой Софии. Но в сем звании Константин недолго был вместе с ними. Ничего никому не сказав, он отправился в Золотой Рог9 и там скрылся в одном монастыре. Долго искали Константина и только через шесть месяцев нашли его. Занять прежнюю должность они не могли уговорить его и только упросили быть учителем философии в главном константинопольском училище.
В то время патриарх Иоанн10 воздвиг гонение на святые иконы. Тогда был собран Собор, на котором постановили удалить сего патриарха с престола. На такое определение Собора Иоанн говорил:
— Меня удалили насилием, а обличить не могли, так как никто не может противиться моим словам.
Царь с новым патриархом послали Константина к Иоанну с таковыми словами:
— Если будешь в состоянии обличить сего юношу, тогда снова займешь престол.
Видя такого молодого философа и не зная его сильного ума, Иоанн сказал Константину и посланным:
— Вы не стоите моего подножия. Как же буду спорить с вами?
— Не держись людских обычаев, — отвечал Константин, — посмотри на заповеди Божии. Как ты, так и мы сотворены из земли, душа же от Бога. Посему, смотря на землю, человек, не гордись!
— Глупо искать цветов осенью, — сказал Иоанн, — а также и старца посылать на войну.
— Ты сам обличаешь себя, — отвечал философ. — Скажи мне, в каком возрасте душа бывает сильнее тела?
— В старости, — отвечал Иоанн.
— На какую войну мы тебя вызываем, — спросил философ, — на телесную или духовную?
— На духовную, — отвечал Иоанн.
— Если ты теперь сильнейший духом, — сказал философ, — то не приводи нам таких сравнений. Мы без времени не ищем цветов, а также безвременно не вызываем тебя на спор.
После этого перешли к беседе. Старец спросил:
— Скажи мне, юноша: если крест сломается, мы уже не поклоняемся ему, не лобызаем его. Как же вы, если только будет одно лицо до персей, не стыдитесь творить ему иконную честь?
— Четыре части имеет крест, — отвечал философ, — и если не будет одной части, то крест потеряет свой вид, икона же имеет вид и подобие, если будет написано лицо того, кого хотели изобразить. Взирающий же смотрит не на лицо льва или рысье, но — на первообраз.
— Вот вы кланяетесь кресту, — сказал старец, — если и нет на нем надписи, иконе же, если не будет надписания,
— Всякий крест, — отвечал философ, — имеет подобие Креста Христова, иконы же не имеют одного образа, но различны.
Наконец старец сказал:
— Почему вы кланяетесь иконам, когда Бог сказал пророку Моисею: не сотвори себе всякого подобия11?
— Если бы Господь сказал: не сотвори никакого подобия, — отвечал на это философ, — то тогда ты говорил бы правильно: но Господь сказал: «всякого», то есть — кроме достойного.
Против сего старец ничего не мог возразить и замолчал.
Около этого времени пришли послы в Константинополь от неверных агарян, или сарацин, владеющих Сирией. Эти сарацины еще при прежнем царе Феофиле попущением Божиим за грехи подступили к греческой земле и разорили прекрасный город Аморею12. С этих пор они стали гордиться перед христианами своей силой и прислали грамоту в Царьград с хулением на Пресвятую Троицу.
— Как вы, христиане, — писали сарацины, — говорите, что Бог один, а разделяете Его на три: исповедуете Отца, Сына и Духа? Если вы можете это доказать, то пришлите к нам таковых мужей, которые могли бы побеседовать с нами о вере и убедить нас13.
В это время блаженному Константину было 24 года. Царь вместе с патриархом собрали Собор, на который позвали Константина, и сказали ему:
— Слышишь ли, философ, что говорят скверные агаряне на нашу веру. Если ты слуга и ученик Святой Троицы, иди и обличи их. И Бог, совершитель всякого дела, славимый в Троице, Отец, Сын и Святой Дух, дает тебе благодать и силу в словах, явит тебя другим Давидом, с тремя каменьями победившим Голиафа14, и затем благополучно возвратит тебя обратно к нам.
Услыхав такие слова, философ отвечал:
— Рад я идти для веры христианской. Что для меня может быть лучше: умереть или остаться жить ради Святой Троицы?
Дали Константину двух дьяков15 и отправили их к сарацинам. Они пришли прямо в столицу Сарацинского княжества Самару, расположенную около реки Евфрат, в которой жил сарацинский князь Амирмушна. Здесь они увидели странные и гнусные вещи, которые делали агаряне на поругание и посмеяние христиан, живущих в тех местах. По повелению сарацинской власти на внешней стороне дверей, где жили христиане, были написаны образы демонов. Этим агаряне хотели показать, что они гнушаются христианами, как демонами. Как только прибыл к ним Константин, сарацины, указывая на демонов, спросили его:
— Можешь ли, философ, понять, о чем говорят эти изображения?
— Вижу демонский образ, — отвечал философ, — и думаю, что здесь живут христиане. Демоны не могут жить вместе с христианами и бегут от них (находятся вне дверей). Где же нет этого изображения на внешней стороне дверей, там, очевидно, демоны живут внутри здания.
Сарацины пригласили Константина в княжескую палату на обед. За обедом сидели люди умные и книжные, изучившие геометрию, астрономию и другие науки. Они, искушая Константина, спросили его: