Избранные жития святых III-IX вв.
Шрифт:
Родители Симеона искали его два года и не могли найти, так как Бог скрывал его. Много плакали они о своем сыне и так сильно скорбели, что отец его от печали умер. Симеон же, обретши себе Отца в Боге, Ему предал всего себя от юности.
Пребывая в лавре, блаженный Симеон пошел однажды к колодцу, чтобы почерпнуть воды. Взяв веревку от черпала10, очень жесткую, сплетенную из пальмовых ветвей11, он обвил ею себя по голому телу, начиная от бедер до шеи, так крепко, что веревка врезалась в тело. Прошло десять дней, и тело его загноилось от ран, а в ранах этих кишело множество червей. Братия стали жаловаться игумену:
— Откуда привел ты к нам человека сего? Невозможно его терпеть: смрад от него исходит. Никто не может
Удивился игумен, услыхав об этом; но, убедившись, что все ему сказанное справедливо, спросил Симеона:
— Скажи мне, чадо, почему от тебя исходит такой смрад?
Но Симеон, потупив свои взоры, стоял перед игуменом молча. Игумен разгневался и повелел силой стащить с Симеона верхнюю одежду. Тогда увидели, что бывшая на нем власяница вся в крови, а в тело врезалась глубоко, до самых костей, веревка. И игумен и все с ним бывшие пришли в ужас. С великим трудом едва могли снять с Симеона эту веревку, так как вместе с ней отрывалось и изгнившее тело. Симеон же, терпеливо перенося эти страдания, говорил:
— Отпустите меня, как пса смердящего: я заслужил эти страдания за грехи мои.
— Тебе только еще восемнадцать лет, — сказал ему игумен, — какие же твои грехи?
— Отче! — отвечал Симеон, — пророком сказано: «Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя»12.
Услышав такой ответ, игумен изумился рассудительности Симеона и удивлялся, что такой простой юноша мог так глубоко проникнуться страхом Божиим. Он стал, однако, убеждать его, чтобы он не делал себе таких мучений.
— Нет никакой пользы, — говорил он, — начинать то, что выше сил: довольно для ученика, если он будет таким, каков его учитель13.
Много времени прошло, пока зажили раны Симеона. Но, когда Симеон выздоровел, игумен и братия снова заметили, что он, подобно прежнему, изнуряет свое тело. Тогда, боясь, как бы другие, более немощные, не стали подражать ему и не сделались сами виновниками своей смерти, игумен велел Симеону уйти из монастыря. Оставив монастырь, Симеон долго странствовал по пустыне и по горам, пока наконец не обрел безводный колодец, в коем обитали гады. Спустившись в колодец, Симеон стал там молиться Богу.
Спустя некоторое время игумен увидел ночью видение, будто множество народа с оружием и свечами в руках окружило монастырь и восклицало:
— Где Симеон, раб Божий? Покажите нам того, кто так благоприятен Богу и ангелам. Если же не покажете нам его, то сожжем вас и весь ваш монастырь. Симеон выше вас всех и много чудес через него Бог сотворит на земле.
Воспрянув ото сна, игумен возвестил о своем страшном видении братии и поведал им, какой ужас претерпел он из-за Симеона. Повсюду разослал он искать Симеона и даже сам отправился на поиски. Взяв с собой некоторых из братий, игумен ходил по пустыне и по пещерам, разыскивая подвижника. Вскоре он встретил пастухов, пасущих стада овец, и, спросив их, узнал, что Симеон находится в пустом колодце. Поспешив к сему колодцу, игумен стал звать Симеона:
— Здесь ли ты, раб Божий?
— Оставьте меня, святые отцы, — отвечал Симеон, — только на малое время, пока не предам я дух свой: изнемогла душа моя, ибо прогневал я Господа.
Но иноки насильно извлекли его из колодца и привели в монастырь. Прожив здесь немного времени, блаженный Симеон тайно ушел из монастыря и стал опять скитаться в горах и пустыне. Водимый Духом Божиим, он пришел на гору, находившуюся близ селения Таланиссы, и, найдя здесь высеченную в скале небольшую келию, затворился в ней. В этой келии пробыл он три года. Здесь он привел себе на память, как Моисей и Илия постились сорок дней14, и пожелал испытать и себя таким же постом. В это время пришел в Таланиссу епископ той страны по имени Васс, обходивший церкви по городам и селениям. Услыхав о блаженном Симеоне, епископ пришел и к нему. Симеон стал умолять его, чтобы тот запер двери его келии на сорок дней, не давая ему никакой пищи. Но епископ не соглашался.
— Не подобает, — говорил он, — человеку
— Тогда поставь мне, отче, — ответил ему преподобный, — только хлеб и воду, чтобы, если окажется необходимым, я мог немного подкрепить свое тело пищей.
Васс так и поступил: поставив в келии хлеб и воду, он загородил двери камнями и отправился в путь свой. Как только прошло сорок дней, он пришел опять к преподобному и, раскидав камни, отворил двери и вошел в келию.
Здесь он увидел, что преподобный, как мертвый, лежит на земле, а хлеб и вода нетронутыми стоят там же, где были поставлены: великий постник даже и не прикоснулся к ним. Взяв губку, Васс омыл и прохладил уста преподобного и, как только тот немного пришел в себя, причастил его Божественных Таин. После сего Симеон подкрепил себя, приняв легкую пищу. О таком великом воздержании Симеона епископ поведал на пользу многим братиям. Преподобный же с этого времени стал так же поститься каждый год во Святую Четыредесятницу, ничего не пил и не вкушал и проводил время в непрестанной молитве, двадцать дней стоя на ногах, а двадцать сидя от великого утомления.
Пробыв три года в своей тесной каменной келии, Симеон взошел на самую вершину горы. И чтобы не сходить отсюда, он взял железную цепь длиной в двадцать локтей15 и одним концом ее сковал себе ногу, а другой конец приковал к горе. В таком положении преподобный все время обращал свои взоры на небо, умом своим возносясь к Тому, Кто превыше небес.
Услышал о подвижнике и сам архипастырь Антиохийской церкви блаженный Мелетий и пришел посетить его. Увидев же, что Симеон прикован к горе, сказал:
— Человек может и без оков владеть собой, можно и не железом, а только разумом и волей привязать себя к одному месту.
Преподобный, услыхав сие, поспешил воспользоваться преподанным наставлением и, желая быть добровольным узником Христовым, снял с себя оковы и одной волей связал себя, «ниспровергая замыслы и всякое превозношение, восстающее против познания Божия, и пленяя всякое помышление в послушание Христу»16.
Слава о святом подвижнике распространилась повсюду. И стали приходить к нему все — не только жившие окрест, но и из дальних стран, такие, коим приходилось совершать продолжительный путь. Одни из них приводили к нему своих больных, другие просили исцеления больным, лежавшим дома; иные сами были одержимы бедами и скорбями, иные терпели мучения от бесов. И никто из приходивших к преподобному не возвращался без утешения, но каждый получал просимое: кто — исцеление, кто — утешение, иной — полезное наставление, другой — иную какую-либо помощь. Все возвращались в дома свои с радостью, славя Бога. Преподобный же, если кто получал по его молитвам исцеление, всегда говорил:
— Прославляй Господа, даровавшего тебе исцеление, и отнюдь не дерзай говорить, что тебя исцелил Симеон, чтобы не случилось с тобой большое бедствие.
Как реки, стекались к Симеону различные народы и племена: приходили к нему из Аравии и Персии, из Армении и Иверии17, из Италии, Испании и Британии. Так прославил Бог прославлявшего Его. Когда же собралось к Симеону такое множество народа и все старались прикоснуться к нему, принимая от него благословение, блаженный стал тяготиться таким почитанием и беспокойством. И изобрел он небывалый способ избавиться от суеты людской: для того, чтобы приходящие не могли касаться его, умыслил он построить столп и стоять на нем. Поставив такой столп, он устроил на нем тесное жилье на два локтя и стал здесь проводить жизнь свою в посте и молитвах. И был он первый отшельник. Столп имел в высоту шесть локтей, и святой Симеон простоял на нем несколько лет. После высота столпа доведена была до двадцати локтей, а затем — и до тридцати шести. Так преподобный столпами различной высоты, как лестницами, восходил к небесной стране, претерпевая страдания, летом мочимый дождем и палимый зноем, а зимой терпя стужу; пищей его было моченое сочиво18, а питьем — вода. Вокруг столпа его вскоре были устроены две каменные ограды19.