Избранный (в сокращении)
Шрифт:
— Они встречались?
— Да! Какой-то сборщик средств. Так что найдутся и фотографии.
— И нас будут спрашивать, почему мы позволили иранскому шпиону так близко подойти к выборам президента.
— Да. А также — зачем бы иранцам давать деньги Бейкеру?
— Кошмар, — согласилась Мэгги.
— Но он хочет тебя видеть не потому. То есть нас. — И Стюарт рассказал Мэгги о сообщении, присланном Кэти Бейкер через «Фейсбук».
— Господи!
— Вот именно. — Стюарт посмотрел на часы: — Пора идти.
Настроение
— Спасибо, что пришли. — Он кивнул на два стула, но сам остался стоять. — Мэгги, как я понимаю, ты в курсе?
— Да, господин президент.
— Этот сумасшедший написал моей дочери. Предупредил, что следующая крупная история будет «завтра утром». Так и случилось. Стало быть, он не сумасшедший.
— Или сумасшедший, который умеет взламывать компьютеры, — заметил Гольдштейн.
— Нужно узнать, кто этот человек. Как можно скорее, — сказал Бейкер.
— А секретная служба не может это сделать? — спросила Мэгги.
— Агент, прикрепленный к Кэти, идет по его следу.
— Посмотрим, что она обнаружит, — сказала Мэгги.
— Мэгги, этим должен заниматься человек, которому я доверяю.
— Но вы же доверяете секретной службе.
— В их обязанности входит расследование того, что угрожает моей жизни.
Стюарт подался вперед:
— А здесь угроза не физической смерти, а политической. Кто-то хочет уничтожить Бейкера как президента. И нам нужен в этом деле свой человек. Человек, которому не безразлично. И который умеет делать, как бы это сказать, нетривиальные вещи.
— Что ты имеешь в виду под нетривиальными вещами?
— Слушай, Мэгги. Мы все знаем, что ты сделала в Иерусалиме. Ведь ты там не просто бумажки перебирала, так ведь?
— Но я же больше у вас не работаю!
— Мне очень жаль, — тихо сказал президент.
— У Лонгли своя игра, ты же знаешь, Мэгги, — сказал Стюарт. — Но это не значит, что ты не можешь помочь. Так даже лучше, если что. У тебя есть дистанция.
Президент остановился и проникновенно посмотрел ей в глаза.
— Ты мне нужна, Мэгги. Мы ведь столько хотели вместе сделать! А чтобы все это сделать, я должен остаться на этом посту. А значит, надо найти того человека.
Долгую секунду или две она не отводила взгляда, вспоминая разговор, который происходил на этом самом месте ровно двадцать четыре часа назад. О Дарфуре, о вертолетах, которые готов послать туда этот президент, о том, сколько человеческих жизней можно спасти.
— Ладно, — сказала она.
Когда они возвращались
— Для начала составим список.
— Какой список?
— Список людей, которые хотят выжить Стивена Бейкера из его кабинета.
Вашингтон, округ Колумбия, вторник, 21 марта, 09 ч. 16 мин.
В команде младшего сенатора от штата Южная Каролина очень гордились тем, что стоило посетителю шагнуть через порог, как он оказывался на старом добром Юге. Секретарша в приемной была блондинка младше тридцати с приветливой улыбкой на устах. Мерзость под названием Вашингтон, округ Колумбия, оставалась по ту сторону дверей. А здесь, в гостях у сенатора Рика Франклина, вы были с южной стороны линии Мейсона — Диксона.
В приемной висела бронзовая табличка с десятью заповедями. Сенатору Франклину нет дела до того, что это общественное место и что церковь отделена от государства. Телевизор с огромным экраном был настроен не на Си-эн-эн и не на Эм-эс-эн-би-си, а на христианский канал. Промежуточные выборы еще только через полтора года, но уже пора в них вкладываться — производить правильное впечатление.
Это снаружи. Но если посетитель проникал в личный кабинет сенатора, то там он видел куда более земное отношение к реалиям политической жизни. Здесь-то на экране был «Фокс» или Эм-эс-эн-би-си, обычно последняя. «Врага надо знать в лицо», — любил повторять Франклин.
Однако вот уже сутки враг перестал быть врагом. Сеть, которую Франклин клеймил как «новости для либералов», наносила удар за ударом президенту Бейкеру, а для тех, кто был в одном стане с Франклином, это был бальзам на душу. Во-первых, святой Стефан оказался психом и лечился от этого. Во-вторых, связь с Ираном. Дело, конечно, темное, подробности неизвестны, но так даже лучше. Народ придет к выводу, что господин Безупречный Президент уже не так чист, как свежевыпавший снег.
Вот почему он позвонил своему коллеге-демократу буквально через минуту после того, как новость появилась в эфире. Он знал, что Винченци — союзник, на которого можно положиться. А требование независимого расследования не несет в себе никакого риска. Если ничего не всплывет, Франклин заявит, что должен был это сделать для общего блага, чтобы прекратить беспочвенные слухи. А если всплывет — о-го-го!
То, что Винченци на его стороне, придаст запросу Франклина налет беспристрастности. «Это выше партийной политики», — отметили оба в своих заявлениях.
Поэтому сенатор Франклин, поправляя на столе ежедневник, готов был замурлыкать «Вернулись счастливые дни». Все шло как надо.
В дверь тихонько постучали. С улыбкой вошла Синди, руководитель его юридической службы. Он любил смотреть, как она ходит: зад обтянут тесной юбочкой, которая никогда не бывает ниже колена…
— Я вижу, ты принесла мне хорошие новости, милая?