Издержки дипломатии
Шрифт:
– Его тут вообще быть не должно! – возмутился Берношаль. Ну вот, и благовоспитанного милашку-Беля не миновала эта проблема не привыкших к болезням деятельных натур: ворчит и ругается.
Почему-то это умиляло.
– Ты меня породил – так тебе и надо! – весело отозвался на это Бриан, выходя в сад с большим подносом. Очень задумчивая Табиба шла следом.
– Бель! – строго посмотрела я на хозяина дома, подхватив его ногу под колено и тем остановив порыв подняться, на этот раз – чтобы приветствовать стажёрку.
Он дёрнулся и стиснул зубы, едва слышно зашипев от боли.
– Определённо, это здорово, что вы пришли, ты отлично на него влияешь! – рассмеялся Бриан, поставил свою ношу на небольшой плетёный садовый стол и вместе с ним перетащил поближе к качелям.
Следом принёс пару плетёных кресел с подушками, кивнул Табибе на одно, а сам принялся разливать чай.
– Ну так ты тоже можешь повлиять, – задумчиво покосилась я на недовольного эльфа.
– Не скажи. Тебя он молча терпит, а на меня начинает ворчать. Он невыносим, когда болеет, - охотно нажаловался Бриан.
– Сейчас ещё ничего. Я помню, мне лет десять было, когда он какую-то чисто эльфийскую дрянь подцепил, ох как он нас с матерью тогда загонял!
– Бриан! – не выдержал Бель. – Пожалуйста!
– Ладно, извини, – примирительно улыбнулся тот. – Меняю тему. Сахар кому-нибудь класть?
– А почему Бриана не должно быть в городе? – полюбопытствовала Табиба, когда все получили по изящной эльфийской чашке с блюдцем, которые в руки-то страшно было брать – такие тонкие и хрупкие на вид.
На мой взгляд, подобными вообще можно только любоваться, потому что пить из посуды объёмом в мою горсть можно разве что крепкий алкоголь или лекарство, а всё остальное – издевательство.
Шайтары вон даже свой крепкий кофе в посуду побольше наливают. Но мнение это я стоически держала при себе уже не первый год, не обижать же хозяев.
– Понятия не имею, – безмятежно отозвался Бриан.
– Я этого тоже не понял.
– Потому что в городе опасно, - недовольно отозвался эльф.
– Я не могу уехать, потому что не могу оставить службу. сын у меня один, и…
– Отец у меня тоже один, – оборвал его сын. Несколько мгновений они мерились взглядами, а потом я не выдержала и всё-таки вмешалась, пресекая бессмысленный обмен мнениями:
– Бриан, раз уж ты тут… а расскажи-ка мне, о чём говорят в журналистских кругах? Меня завтрашний день интересует.
– Коварная женщина! – укорил он.
– Надеешься подготовиться?
– Естественно. Для того и пришла. А ты что думал, я ворчливых одноухих эльфов не видела? То есть не видела конечно, и предпочла бы не видеть дальше, но чего не сделаешь ради любимой работы!
– А что, Бриан – журналист?
– Табиба с подозрением покосилась на мужчину. Уж наверняка наслушалась от посольских о местной прессе.
– Не совсем.
– Я фотограф, – ответил он.
– Снимаю природу и животных.
Больше всего люблю, конечно, наши края, но иногда и по миру приходится поездить.
– Наши – это какие?
– еще сильнее озадачилась стажёрка.
– Кулаб-тан, Бриан родился и вырос здесь, - пояснила я и вернула разговор к прежней теме, игнорируя ошарашенный взгляд Табибы: –
Я понимала, что её сжирает любопытство, но не могла позволить поднять эту тему сейчас, при больном Берношале. Он и так мучается, а подобные разговоры лишь дополнительно испортят ему настроение. К счастью, Табибе достало такта смолчать и дальше, а Бриан принялся рассказывать о веяниях и течениях.
Ничего нового он не сообщил, да я и не надеялась, это просто была безобидная тема беседы. За годы жизни и работы в Кулаб-тане я изучила здешних акул пера ничуть не хуже, чем Бриан, а может и лучше. Он знал их как людей и немного – в профессиональном плане, потому что давно уже работал не для местных изданий, а мне на их личные качества было плевать, зато с профессиональной точки зрения успела изучить вдоль и поперёк. Никакие они не акулы пера, в лучшем случае мелкие щуки, и уж точно им не по зубам окажется Акзам Знак Победы.
Единственным неожиданным и приятным известием был ропот в рядах пишущей братии. Даже у тех, кто выжил в местных газетах, имелся предел терпения и готовности нести чушь. Не у всех, потому что встречаются разные «таланты», но и голос разума начал пробиваться. Наступающее прозрение было бессмысленным, потому что запоздалым, но лучше поздно, чем никогда.
С журналистов разговор очень удачно перешёл на воспоминания и таланты Бриана. Отец гордился сыном, и в его доме хранилось огромное множество альбомов с фотографиями. Я их видела неоднократно, а Табибе было интересно, так что молодёжь устроилась у стола, а я осталась на качелях со страдальцем.
– Не переживай так, – попыталась подбодрить эльфа, краем уха слушая болтовню Бриана. У него был воз и обоз забавных историй, связанных едва ли не с каждой картинкой, рассказывал он прекрасно, и Табиба на некоторое время оказалась потеряна для мира. – Шайтары не будут мародёрствовать в своём городе и ломиться в дома. И всех инородцев сплошняком они не станут вырезать.
– Бриан говорит то же самое, – вздохнул Берношаль и, поморщившись, на несколько мгновений устало прикрыл глаза.
Я помнила, но редко задумывалась о том, что моему ушастому другу уже больше двухсот лет, и годы эти не были такими уж простыми. Сложно об этом думать, когда встречаешься по большей части в обществе, где он блестящ, улыбчив и лёгок – обаятельный кавалер и опытный дипломат. В таких местах в душу не заглядывают.
– И вообще, я на что? – продолжила и ободряюще похлопала его по колену.
– Уж на пару дней мы пару несчастных приютим, у нас не принято бросать в беде хороших орков. Даже если они не орки, а очень даже эльфы.
– Не сомневаюсь, - улыбнулся в ответ Бель, заставив себя открыть глаза.
– Спасибо, Ярая. Я не ожидал, что ты придёшь.
– Ну здравствуйте! – вздохнула я.
– Ты за кого меня вообще принимаешь? Мне казалось, мы друзья!
– Прости, я не об этом… – слегка смешался он, но быстро взял себя в руки и слабо улыбнулся.
– Не думал, что ты найдёшь время сегодня или завтра, всё-таки такое событие. А через пару дней я бы выглядел уже менее жалко и сам пришёл узнать по поводу списка.