Издержки хорошего воспитания
Шрифт:
Толпа дружно ахнула и вполголоса загудела, все глаза обратились к верблюду. Бетти стремительно отпрянула, в ее светло-карих глазах засверкали искры гнева.
— Мистер Паркхерст, это вы там в верблюде?
Перри молчал. Толпа обступила его, вылупив глаза. Ошеломленный, Перри прирос к месту, картонная морда, обращенная к зловещему Джамбо, хранила прежнее, голодное и сардоническое выражение.
— Да скажите же что-нибудь, — с расстановкой произнес Джамбо, — дело-то нешуточное. Я ведь не только в здешнем клубе прислуживаю,
V
Последующая сцена навеки сохранится в анналах клуба «Таллихо». Корпулентные матроны хлопались в обморок, стопроцентные американцы божились, тут и там сгущались и мгновенно рассасывались группки испуганных дебютанток, в хаосе бального зала громко жужжал хор сердитых, но странно сдержанных голосов. Взбудораженные юнцы клялись убить Перри, или Джамбо, или себя, или кого-нибудь, на баптистского проповедника набросилась неистовая стая крикливых юристов-любителей, они задавали вопросы, грозили, требовали описать прецеденты, аннулировать брак и в особенности доискивались хотя бы малейшего намека на то, что казус был подстроен заранее.
Миссис Таунсенд тихонько всхлипывала в уголке на плече у мистера Говарда Тейта, безуспешно старавшегося ее успокоить; оба, один другого красноречивее и многословнее, брали всю вину на себя. Снаружи, на заснеженной тропе, двое дюжих колесничих неспешно прогуливали туда-сюда мистера Сайруса Мидилла, Алюминиевого человека; он то разражался непечатной бранью, то отчаянно упрашивал допустить его к Джамбо. В этот вечер он нарядился в комический костюм дикаря с Борнео, и теперь даже самый требовательный режиссер не нашел бы в его игре ни малейшего изъяна.
Но настоящий центр сцены был отдан двум главным героям: Бетти Мидилл (или Бетти Паркхерст?) ярилась в окружении дурнушек (девушки покрасивее были заняты не столько ее персоной, сколько обменом мнениями), верблюд же стоял в другом конце зала, по-прежнему нетронутый, за исключением головы, которая жалостно болталась на груди. Перри изо всех сил старался убедить в своей невиновности окружавших его злых, растерянных мужчин. И каждый раз, когда ему это вроде бы удавалось, кто-нибудь упоминал разрешение на брак и допрос начинался заново.
Переломили ситуацию несколько слов, произнесенных Марион Клауд, второй по красоте девушкой Толидо.
— Да ладно, дорогая, — ехидно обратилась она к Бетти, — ерунда это все. Суд в два счета это аннулирует.
Злые слезы на веках Бетти чудесным образом испарились, и она, поджав губы, смерила Марион ледяным взглядом. Встав и отодвинув в стороны сочувствующих, Бетти направилась через весь зал прямиком к Перри, который в ужасе на нее уставился. И вновь шум в комнате постепенно стих.
— Не удостоишь ли меня пятиминутной беседой — или это в твои планы не входило?
Неспособный вымолвить
Бетти вздернула подбородок и, холодно дав Перри знак следовать за нею, вышла в холл, где свернула, дабы уединиться, в один из небольших кабинетов для игры в карты.
Перри направился было за нею, но принужден был резко остановиться: задние ноги его не послушались.
— Оставайся здесь! — сердито приказал он.
— Не могу, — отозвался из горба жалобный голос, — первым мне не выбраться, только вслед за вами.
Перри заколебался, но выносить любопытные взгляды толпы ему было уже не под силу, а потому он тихонько дал команду, и верблюд осторожно пошагал к выходу на всех четырех ногах.
Бетти его ждала.
— Ну, — яростно начала она, — видишь, что ты наделал! Ты, с этим твоим дурацким разрешением на брак! Нечего было его брать — я ведь тебе говорила!
— Дорогая, я…
— Какая я тебе «дорогая»? Прибереги «дорогую» для твоей настоящей жены, если после такого позорища кто-нибудь согласится за тебя пойти. И не делай вид, будто ты это все не подстроил. Черный официант был подкуплен — кому, как не тебе, знать! Ты что, будешь утверждать, что не пытался на мне жениться?
— Нет… конечно…
— Это правда, так и скажи! Пытался — и что же ты будешь делать теперь? Известно ли тебе, что мой отец просто в бешенстве? И если он тебя убьет, то поделом. Возьмет ружье да и всадит в тебя заряд. Даже если этот бра… этот бред будет аннулирован, вся моя дальнейшая жизнь все равно испорчена!
Не удержавшись, Перри процитировал тихонько:
— «О верблюдик, желаешь ли ты, чтобы отныне и навсегда твоей хозяйкой стала очаровательная заклинательница…»
— Заткнись!
Наступила тишина.
— Бетти, — проговорил наконец Перри, — у нас есть только один способ выпутаться из этой истории. Ты должна выйти за меня замуж.
— Выйти за тебя?
— Да. На самом деле другого способа…
— Заткнись! Я за тебя не выйду, даже если… если…
— Знаю. Даже если на всей земле не останется других женихов. Но если тебе хоть немного дорога твоя репутация…
— Ах репутация? Спасибо тебе большое, что подумал наконец о моей репутации. Что-то ты о ней не вспоминал, когда нанимал этого мерзкого Джамбо, чтобы… чтобы…
Перри беспомощно поднял руки:
— Хорошо-хорошо. Будет, как ты желаешь. Бог свидетель, я отказываюсь от всех притязаний!
— А я не отказываюсь, — произнес посторонний голос.
Перри и Бетти вздрогнули, девушка схватилась за сердце:
— Бога ради, что это?
— Это я, — проговорила задняя половина верблюда.
Перри сдернул с себя верблюжью шкуру и вытряхнул из нее хилого субъекта в неряшливо свисавшей с плеч пропотевшей одежде. Субъект крепко сжимал в руках почти пустую бутылку и глядел весьма вызывающе.