Изгнание из рая
Шрифт:
— Говорится-молвится, давно пора! — поддержал его Вновьизбрать.
— И в честь этого водрузить обелиск! — обрадованно воскликнул заслуженный посыльный Веселоярска.
Ганна Афанасьевна была намного осторожней.
— По этому вопросу нам еще не было указаний, — объяснила она, и Тавромахиенко правильно расценил ее слова как намек на возможное неединодушие своих оппонентов и, хорошо зная, что упорством украинского упрямства еще никому и никогда не удавалось сломить, мгновенно сменил тактику. От тактики наступательно-грубой он перешел к политике уговоров и обольщений. Нарисовал перед присутствующими
— А как же насчет быков? — допытывался он. — Что вы предлагаете? Убивать без всякой надобности?
— Убить бгыка? — одарил его своим разбойничьим взглядом Тавромахиенко. — Глобцы, бгыка убьют и на мясокомбинате. Убить бгыка, а самому жить? А зачем? Все равно ведь умрем рано или поздно. Выиграть бой? Пусть выигрывают торгаши, а для нас главное что? Какая пилосопия? Стойкость!
— Не там стойкость ищете, товарищ, говорится-молвится, — заметил дядька Вновьизбрать. — Мы призваны организовывать трудовые усилия, а ты нас толкаешь на какие-то ненужные выдумки…
— Трудовые? — не растерялся консультант. — Вам хочется ближе к делу? Тогда я спрошу у вас: а где же ваш конь? Где конь вообще? Где эти честные труженики и помощники наши с древнейших времен?
— Коня уничтожили как класс и водрузили обелиск в райцентре, — сообщил дядька Обелиск.
— Ага, коней под полководцев на памятниках? А где они в селе? Почему они забыты? А коррида возрождает для нас коня. Как тягловая сила он для вас ни к чему, у вас есть трактора. Как источник удобрений ваших полей ни к чему. У вас есть минеральные удобрения. Для деликатесных колбас? Украинцы употребляют только свиные. Так зачем же конь? У наших славных предков глобцев-запорожцев конь был товарищем в смертельном поединке. Теперь поединки вышли из моды, а вот корриду можно сделать модной. Пикадоры на конях, копья с разноцветными флажками, бгык выскакивает на арену, тяжело дышит обеими ноздрями, публика ревет от восторга, райпотребсоюз распродает тысячи бутылок местной минеральной воды — мировые масштабы! А когда появляется матадор, любимец девчат и сельского руководства, вокруг арены наступает мертвая тишина, бгык сопит и глухо ревет, минеральная вода льется потоками, потому что коррида всегда вызывает жажду (прошу не путать ее с водочно-самогонной, глобцы), — страшное дело!
— Что ж, — сказал Гриша, — может, Веселоярск в самом деле заслужил иметь свою корриду?
— Я не знаю, что это такое, — впервые взяла слово Ганна Афанасьевна, но если это увеличит нам поступление наличных денег, чтобы было чем платить зарплату сельским служащим, я тоже не возражаю.
Дядька Вновьизбрать был ни за, ни против, но сказал, что можно достать для проведения земляных работ пару бульдозеров и даже скрепер в райдоротделе.
Только дядька Обелиск уперся. Нельзя публично убивать живое существо, особенно быка, ведь всем известно, что быки способствуют развитию животноводства.
Пшонь записывал слова дядьки Обелиска с таким тщанием, что весь покрылся потом и вынужден был вытирать усы своей панамкой.
— А что, если сделать эту корриду бескровной? —
— В самом деле, — радостно поддержал ее Гриша. — Спорт и кровь несовместимы. Тут надо что-то придумать.
Консультант лишь посмеялся над такой непрактичностью.
— Из всего можно найти выход, или, как говорят пилосопы, альтернативу. Вы не хотите крови? Сделаем шпаги для матадоров тупыми, а пикадорам вместо пистолетов дадим бузиновые брызгалки, и вообще сделаем все для охраны бгыков.
— А кто же будет охранять тех хлопцев, которые окажутся перед рогами быков? — резонно спросил дядька Вновьизбрать. — Какие оглашенные, говорится-молвится, полезут на эту арену?
— Страшное дело решать спортивные вопросы коллегиально! — хлопнул в ладони Тавромахиенко. — Вы боитесь бгыков? Выгоните на арену коров!
Тут Ганна Афанасьевна несмело напомнила, что коровы теперь пошли, можно сказать, облегченного типа, недокормленные, передоенные, следовательно, они бегают быстрее быков — кто же их догонит?
— Надо, наверное, заменить и коров, — сказал Гриша.
— Страшное дело! — загремел Тавромахиенко. — Чем же вы их замените?
— А козами, — подсказал дядька Обелиск, радуясь, что быков ему удалось спасти от напрасной гибели. — У нас козы не простые — валютные.
Пшонь попросил объяснений и поскорее записал и о козах, и об этих объяснениях.
— Говорится-молвится, — напомнил дядька Вновьизбрать, — у козы рога еще острее, чем у коровы и быка, это у хлопцев, которые будут за ними гоняться, наверняка штаны будут изодраны в таких местах, что стыдно даже говорить.
— В нашем бюджете не предусмотрены ассигнования на новые штаны для спортсменов, — поскорее объяснила Ганна Афанасьевна.
— Не беда, — успокоил их Тавромахиенко. — Можно достать штаны из сверхпрочного синтетического материала, к тому же с бронированными ширинками.
— А не кажется ли вам, — выразил сомнение Гриша, — что в таких штанах наши матадоры станут слишком неповоротливыми? — Наверное, от коз тоже придется отказаться. Он уже готов был отказаться от этой навязанной ему консультантом корриды, но стыдился вот так бесславно отступать.
— Может, пустить на арену петухов? — предложила Ганна Афанасьевна.
Это уже была полная компрометация не только идеи корриды, но и идеи сооружения невиданного спортивного комплекса. Столько сил, энергии, фантазии и настойчивости — и ради чего? Чтобы веселоярские хлопцы гонялись по арене за петухами? Можно представить молодого и жизнерадостного веселоярца, который с удовольствием ест материнские толченики с молодыми петушками, но чтобы такой парнище бился на арене с петухами? Люди добрые, побойтесь бога!
Дядька Обелиск, торжествуя в душе, что провалил и завалил идею молодого председателя, к которому стоял в вечной оппозиции (это уже ясно!), для издевки подбросил еще одно предложение: выпустить на арену кроликов. Сказал, сложил на груди руки, скрестил под стулом босые ноги и блаженствовал. Как было не блаженствовать? Отомстил всем. Кролики для него были столь же ненавистными, как и его Фенька. Кролики роют и подрываются под вас, Фенька подрывается под него. Пустить эти существа против нового председателя подроют и перероют все на свете, ничего не останется!