Изгнание
Шрифт:
— Они уходят! — закричал Израил.
Женщины радовались, Китти и Сара обнимались, похлопывая друг друга по спине и весело смеясь от облегчения, Фландерс от души гоготал. Через мгновение шумно ворвался старый полковник, размахивая своей поношенной кожаной шляпой.
— Виват! Мы их отогнали!
В блокгаузе стоял ужасный шум, но он не мешал Дэниэлу с Романом тихо беседовать.
— Я мог бы незаметно проскользнуть и отсидеться в укрытии на берегу, а потом углубиться в дебри, — предложил свои услуги Роман, но Дэниэл отрицательно покачал головой:
— Они могут снова затеять с нами ту
К утру стало ясно, что Дэниэл смог бы выиграть пари: судя по оставленным следам, стало ясно, что Черная Акула с сотоварищи ушел домой. Запертых за частоколом домашних животных отпустили к реке, и все в форте вздохнули свободно.
18
В Бунсборо жизнь текла спокойно, и поселенцы молились, чтобы индейцы наконец оставили их в покое. Поступило сообщение о том, что Бенджамин Логан со своими людьми вернулся в форт Сент-Асаф.
Появились молодые зеленые побеги, ростки гороха, и вся эта зелень стала большим подспорьем на столах поселенцев, где уже давненько ничего не было, кроме мяса и маисового хлеба.
Раздраженного своей раной Дэниэла уложили на целый месяц в постель, а еще один месяц ему пришлось ходить, опираясь на костыль из дерева пекан.
Не терявшие надежды поселенцы однажды даже устроили танцы. Каллена там не было, но Китти сыграла на цимбалах и спела, а скрипка звенела до самого утра…
Через неделю в форт вернулся Роман, за ним перед наступлением темноты в ворота въехал и Каллен. Оба скаута заметили продвигающийся сюда отряд воинственно настроенных индейцев и тут же стремглав бросились обратно, чтобы предупредить поселенцев и призвать их быть готовыми к отражению нового нападения.
Индейцы пожаловали сразу после рассвета. Они тучей спустились с крутых речных берегов позади форта — словно осы, вылетевшие из улья. Дикари растянулись в цепь, укрываясь время от времени то за пнями, то за пригорками, которые оберегали их от прямого ружейного огня со стороны форта. Через минуту три маленькие хижины возле соленого источника запылали факелами, охваченные черными клубами дыма. Полуголые, с раскрашенными киноварью и охрой лицами и грудью индейцы мчались через поля за пределами досягаемости огня поселенцев, срезая на бегу маис большими мачете. Конные шоуни вытаптывали зеленые ростки.
Стрелки возле амбразур в бессильной злобе молча наблюдали за этим варварством, лишь старый полковник все время повторял: «Проклятые дикари! Чертовы язычники!»
На протяжении всего дня шоуни в перерывах между атаками на форт уничтожали урожай. Они доводили себя до исступления, выкрикивая душераздирающий боевой клич «Ийе!». Но спустились сумерки, и у измученных поселенцев появилась надежда на передышку хотя бы до завтрашнего утра.
Китти через открытую дверь блокгауза видела, как наступает ночь. Она заставила
Мужчины стояли на своих постах. Каллен, когда Китти подошла к нему, нежно улыбнулся ей:
— Тебе нужно немного отдохнуть, девочка моя, — он провел пальцем по ее щеке. — Сегодня ночью наверняка будет тихо.
— А ты? — спросила она.
Каллен вздохнул. У него не было времени побриться, и теперь щеки и подбородок его покрывала черная щетина.
— Я буду меняться с другими. Иди отдохни.
Она сделала как он велел: вернувшись в темный угол, расстелила одеяло и легла. Чувствуя, что ее одолевает смертельная усталость, Китти вдруг осознала, как же их здесь мало… И сколько дикарей ожидают там их смерти…
Уже перед рассветом она проснулась от чьего-то легкого прикосновения к плечу. Открыв глаза, она увидела над собой круглое лицо Элви Портер.
— Сара просит тебя придти, — сказала Элви как можно тише, чтобы не разбудить других.
Китти быстро села.
— Где она? Что случилось?
— У нее сильные боли.
— Нет, не может быть… для схваток еще рано…
Китти, вскочив, побежала за Элви.
На небе все еще ярко светили звезды, задувал свежий мягкий бриз от реки. Они прошли через двор мимо главных ворот и подошли к блокгаузу на другом краю форта.
Элви провела Китти мимо спящих вповалку и дежурных стрелков в дальний угол, где спиной к стене прислонилась Сара. В лице ее не было ни кровинки. Рядом с ней сидела Ребекка.
— Китти, по-моему, началось, — в ужасе сказала Сара. — Но ведь еще рано…
— Знаю, — ответила Китти, беря ее за руку.
— Я не хочу, чтобы Роман об этом знал, ему и так хватает забот!
Глухой голос Сары вдруг перешел в визг:
— Я больше не могу находиться здесь! Я не желаю, чтобы все на меня глазели! Я хочу домой, в свою хижину!..
Китти беспомощно посмотрела на Ребекку и Элви.
— Давайте проводим ее, — тихо сказала Ребекка.
По просьбе Сары Китти поручила Уинфреду передать Роману, когда тот проснется, что его жена дома, и женщины вчетвером отправились к хижине Джентри, стараясь держаться в тени, чтобы их не заметили засевшие за рекой снайперы.
Лунный свет лился через открытую дверь. Сара устремила рассеянный взгляд на закопченный камин.
— Огонь погас…
— Сейчас раздобуду угли! — встрепенулась Элви.
Она выбежала, а Ребекка с Китти закрыли щели на задней внешней стене хижины, через которые они могли стать мишенями для индейцев, одеялами. Потом зажгли лампу. Элви скоро вернулась с тлеющими красными угольками.
У Сары начался новый приступ.
— Может, это преждевременные роды? — предположила Элви. — Такое часто случается при первом рождении. Но все равно еще ужасно рано, схватки могут прекратиться сами собой…
Элви поставила греть воду для чая из американского лавра. Когда он был готов, Саре налили большую чашку бодрящего горячего напитка. Она крепко сжала ее в ладонях.