Изгнанник (L'Exil?)

Бенцони Жюльетта

— Хорошо! — вздохнул он, ставя чашку. — Теперь вы расскажете мне, почему моя сестра попала в тюрьму?

— Да. И думаю, что ваш отец одобрил бы то, что я ввожу вас в курс дела, пусть даже он и не счел нужным сделать это сам. Ситуация, которую вы создали, обязывает меня все вам рассказать.

— Зачем все эти разглагольствования, сударь? Переходите к делу!

— Чтобы вы поняли, мне придется вернуться на много лет назад. Мне кажется, что в ту пору вы еще не жили в доме вашего отца. Вы слышали о мальчике, который зимой 1794 года провел

несколько недель в вашем поместье?

— Да, я знаю это от моего брата Адама. Он тогда был совсем малышом, но помнит об этом. Я расспрашивал Элизабет об этом мальчике. И она ответила мне, что он доводился родственником нашему старому другу. Они оба отправлялись в эмиграцию. Мальчик недавно потерял своих родителей, они погибли на эшафоте. Кроме этого старого друга, которого я никогда не встречал, у него никого больше не было. Потом они оба уехали. Но поскольку Элизабет явно не придавала этому большого значения, я об этом быстро забыл. Печальная история, каких было много в ту страшную пору...

— Но ваша сестра так и не смогла забыть того мальчика. Они сразу подружились. Она сильно грустила, когда он уехал из «Тринадцати ветров» и больше туда не вернулся.

— Так вот почему Элизабет не хотела об этом говорить? Потому что ей было больно?

— Нет. Потому что речь шла о государственной тайне. Этим маленьким мальчиком был король Людовик XVII, тот, кого называли «ребенком Тампля», которого верные королю люди вырвали из тюрьмы. Вы отлично понимаете, что любое неосторожное слово могло иметь для вашей семьи самые трагические последствия.

— Я понимаю, но неужели вы пытаетесь мне сказать, что эта старая история имеет отношение к жизни моей сестры? Она получила от него вести?

— Я расскажу вам то, что мне известно, и о том, как я познакомился с вашей сестрой и вашим отцом.

И Виктор рассказал то немногое о внезапном бегстве Элизабет, что доверил ему Гийом, а потом поведал мальчику о парижских событиях и о путешествии в Байе. Артур слушал его очень внимательно, ни разу не позволив себе перебить Гимара. Но когда барон-полицейский закончил свое повествование, он увидел, как слеза покатилась по его щеке. Лицо Артура стало печальным.

— Замужем! — прошептал он с разрывающей сердце горечью. И Виктор даже пожалел о том, что ничего не утаил от Артура (а можно ли было поступить иначе?). — Она последовала за этим мужчиной, явившимся неизвестно откуда, и вышла за него замуж!

Подросток едва не назвал избранника сестры бродягой!

— Я знаю, — мягко сказал Гимар, — что вы воспитывались в Англии. Но это не дает вам право с таким пренебрежением говорить о наследнике французской короны. Принц женился на вашей сестре не под вымышленным именем, а под своим собственным. Перед Богом она теперь герцогиня Нормандская и могла бы стать королевой Франции, если ее супруг вернет себе трон... Отсюда и ежедневные походы к мессе: это традиция, которую она должна соблюдать.

— Только не говорите мне, что вы и мой отец,

серьезные люди, верите в эту сказку! Как только этот вор станет королем, он поспешит аннулировать брак, который станет для него помехой! У Пап всегда наготове индульгенции для коронованных особ!

— Не всегда. Если вы знакомы с историей Англии, вспомните Генриха VIII. Он дошел до раскола, чтобы жениться на женщине, которую любил.

— А после этого поспешил отрубить ей голову! — парировал Артур, прекрасно знавший эту историю. — Не такой судьбы желал бы я для своей сестры.

Он неожиданно поднялся и добавил:

— Благодарю вас, барон, за то, что вы мне все это рассказали! А теперь я, с вашего позволения, откланяюсь!

— Позвольте спросить вас, что вы намерены предпринять? — поинтересовался Гимар, которому не понравился боевой огонек, загоревшийся в глазах его собеседника. — Лучше всего, как мне кажется, будет хорошенько выспаться и утром отправиться домой... Буду счастлив пригласить вас разделить со мной трапезу, — произнес он с любезной улыбкой.

Но лицо Артура осталось бесстрастным.

— Я не отказываюсь ни от одного, ни от другого, — ответил он, — но прежде я хочу увидеть мою сестру, поговорить с ней. Поэтому я собираюсь пересечь улицу и войти в дом напротив. Если эта дама де Вобадон из Валони, она знает мое имя. Хочу сразу предупредить вас, что ни при каких обстоятельствах я не откажусь от своих намерений. Единственное, что я готов пообещать вам, это не говорить о вас.

— Я как раз хотел просить вас об этом, — с гримасой сказал Гимар, наполовину встревоженный, наполовину удивленный.

В конце концов, такой неожиданный визит мог оказаться интересным. И все же он на мгновение удержал Артура перед тем, как дать ему уйти.

— На что вы надеетесь?

— На то, что она вернется домой! Она вполне может дожидаться своего коронования в нашем доме, а не у чужой женщины. С моей точки зрения, это будет намного приличнее.

Гимар мысленно зааплодировал ему. У парня хватало и смелости, и решительности. У него было мало шансов на успех, но полицейский не хотел говорить ему об этом.

Укрывшись за задернутыми портьерами, Виктор увидел, как Артур пересек улицу, пренебрег большими въездными воротами и остановился у низкой и узкой двери, ведущей непосредственно в крыло дома. Подросток постучал в дверь бронзовым молотком. Спустя несколько мгновений на пороге появилась служанка со свечой в руке. Они обменялись несколькими словами, потом служанка пропустила его внутрь, сделав реверанс. Дверь за ними закрылась.

* * *

Оставив подсвечник с огарком свечи на консоли у зеркала, украшавшего вестибюль, субретка — у нее была ее грация и повадки! — попросила Артура немного подождать и скрылась за дверью освещенной комнаты. До него донесся звук разговора, потом девушка вернулась.