Изгнанник
Шрифт:
От этого человека он узнал, что Борис Сергеевич «уехамши» (впрочем, он уже и знал это), что барыня Катерина Михайловна дома и сейчас были в саду, а теперь прошли и находятся, надо полагать, на террасе.
— А ты, любезный, обойди да взгляни — если на террасе госпожа… вернись и мне скажи.
И говоря это, он сунул в руку человека целковый. Тот даже не поблагодарил, быстро кинулся исполнять приказание. Вернувшись через минуту, он объявил:
— Так точно, барыня на террасе.
— Одна?
— Одни. Прикажете доложить?
— Нет, не надо. Ведь это так, сюда? Я дорогу
Он, действительно, знал дорогу и, насколько позволяла не совсем послушная правая нога, быстро направился к террасе через маленькую калитку. Он взошел по ее ступеням, увидел сидевшую старушку, которая с изумлением на него взглянула. И на его лице тоже промелькнуло нечто вроде изумления. Но он тотчас же овладел собою, снял шляпу, причем показался еще более старым, так как на голове было очень мало волос, и почтительно поклонился.
Катерина Михайловна, продолжая смотреть на него с изумлением, кивнула головою в ответ на его поклон и спросила:
— Что вам угодно?
В ее голосе прозвучала даже робость, почти страх: «Что это такое? Откуда взялся этот старик? И каковы это люди-то! Пускают так прямо, без доклада!»
— Madame ne reconna^it plus un vieil ami? — сказал старик и, продолжая говорить по-французски, добавил: — Впрочем, немудрено, столько лет!.. От меня ничего не осталось…
Звук этого голоса заставил ее вздрогнуть.
Она вгляделась, побледнела, встала было, на ее лице изобразился ужас. Она сделала движение, как будто хотела уйти, но пошатнулась и села опять в кресло.
— Вы? Вы? Здесь! — шептали ее дрожащие губы. — Зачем?
— А все же узнали! — улыбнулся и сверкнул глазами старик. — Я очень счастлив, а то был уверен, что уж никто меня не узнает!.. Позвольте сесть? Я устал…
Не дожидаясь ответа, он придвинул себе стул и спокойно уселся.
Катерина Михайловна все еще не могла прийти в себя. В появлении этого старика, друга, о котором она не думала, и уже в особенности теперь, было для нее столько ужасного. В ней поднялась тоска, заговорил страх…
«Какое счастье, что нет Бориса! — подумала она. — Но откуда он явился, откуда взялся? Как смел явиться?..»
И тоска и страх, вызванные неожиданностью этого появления, уступили место негодованию. Теперь бледность сменилась на ее лице яркой краской. Мало-помалу она овладела собою и взглянула ему в глаза со всею ненавистью, на какую была способна.
— Граф, — сказала она, — и пренебрежение прозвучало в ее голосе, — вы просто испугали меня, я никого не ждала и не привыкла, что ко мне входят без доклада… но я должна вам сказать, что и теперь… ваш приезд меня изумляет… Я, кажется, не подала вам никакого повода… я считала вас все же благовоспитанным человеком и думала, что мы с вами давно незнакомы и не встретимся больше, а уж особенно — у меня!.. Он нисколько не смутился.
— Ах, как вы нелюбезны! — сказал он.
И снова ей стало тяжело и неловко, и снова ей захотелось уйти, исчезнуть спрятаться от этого человека с его холодной, злой усмешкой на дряблом лице, с его горящими, страшными глазами.
— Нам нечего объясняться! — произнесла она наконец. — Скажите мне только, что привело вас сюда, что вам
Он медленно покачал головою.
— Да, мы давно расстались с вами, — заговорил он, — давно, ведь уж около тридцати лет — целая вечность!.. Мы расстались после ссоры… Вы обвиняли меня, а мне казалось, что главным образом виноват не я, а вы, но ведь… это было так давно!.. Много ли от нас теперь осталось? И вы и я уже не те… Теперь мы можем глядеть на прошлое спокойно, должны забыть все неприятное, что было между нами… Я давно это сделал… Я помню только хорошие минуты, и вот на склоне моей печальной жизни, как говорят поэты, мне хотелось еще повидать вас — и я перед вами, а вы так дурно меня встречаете… да протяните же руку, старый друг! Неужели я ехал столько верст, трясся в этих ужасных русских тарантасах, чтобы вы меня от себя прогнали…
Но она не давала ему руки. Она презрительно усмехнулась.
— Неужели вы думаете, — сказала она, — что я поверю этому вздору? Разве я вас не знаю!.. Видите — я очень терпелива, но не злоупотребляйте же моим терпением… объясните мне дерзость вашего приезда!
— А!.. Если так! — прошептал он и на мгновение остановился. Лицо его передернуло, он устремил на Катерину Михайловну пристальный, пронизывающий взгляд и добавил: — Если так, я скажу вам истинную причину: я желаю видеть моего сына…
У Катерины Михайловны все закружилось перед глазами. Она едва удержалась от крика, который готов был вырваться из груди ее. Она хотела кинуться на этого старика и задушить его собственными руками.
А он говорил:
— Да, я слишком долго маялся в жизни и вот теперь, на старости лет, остался один, без родных, без друзей… Я испытывал всякие превратности, меня бросало и вниз и вверх… и, наконец, я потерял не только близких людей, но и состояние… И вот я вспомнил, что далеко, в России, у меня есть близкое существо — мой сын… И хотя слишком поздно, быть может, но я почувствовал, что он мне дорог, что я люблю его… Я пустился в путь, приехал сюда, хочу его видеть и увижу… Я знаю, что он здесь.
Она снова была бледна как полотно. Она поняла, что поймана и что не вырвется из накинутых на нее сетей, что этого человека не образумишь, не разжалобишь, не уговоришь. Она слишком хорошо его знала.
Едва ворочая своим сухим языком и стараясь придать спокойствие голосу, она произнесла:
— Вы понимаете, что это вздор! Какой сын? У вас нет сына! Вы, очевидно, хотите мне мстить, вы желаете неприятностей, скандала в моей семье… Но подумайте: я не беззащитна… нельзя безнаказанно врываться в дом для того, чтобы делать дерзости хозяйке.
— Вы говорите не обдумав! — спокойным тоном ответил старик. — Я именно и не хочу скандала, а вы, кажется, его сами желаете.
— Но он не поверит вам!.. Он, как следует, ответит на обиду, которую вы наносите матери!..
— Вы намереваетесь восстановить сына против отца?..
Она вся дрожала как в лихорадке и будто сквозь туман и мрак слышала страшный голос, говоривший:
— …но я обдумал все… У меня с собой доказательства того, что он мой сын, ваши письма… он должен будет им поверить!..