Изгнанники Эвитана. Том Третий. Вихрь Бездны
Шрифт:
Утром, при свете дня, исчезают все непонятные ночные страхи. Но утро, наверное, не придет никогда. Как в легенде, где погасло солнце...
Ради Творца - почему нельзя зажечь хоть свечу?! Живой огонь выжигает всю мерзость. В прежние времена (еще лет сто назад) ведьм сжигали на кострах.
Лучше костер, чем бездонная черная трясина!
"Если увидишь, что я... это уже не я..."
Не вдумывайся, дура! Нельзя! Некоторые вещи нельзя запускать в рассудок - потом их оттуда не выкуришь! Думай о чём угодно - ради
– Тин... весна...
– зашептала Элгэ.
– Уже весна, слышишь? Утром выйдет солнце... У нас в Илладэне... в Илладии очень много солнца! Там летом растет виноград... а сейчас он зацветает. И маслины - тоже. Ты когда-нибудь видел, как они цветут? Очень красиво... Лучше только гранатовые рощи. А в первый день лета все идут в лес искать Ведьмин Цвет. Кто найдет - сможет загадать желание. Всю ночь горят костры... А люди танцуют и пьют вино... и ваш северный эль. Все пляшут и смеются... Девушки венки плетут... по воде пускают...
– илладийка замолкла.
– Говори...
– едва слышно прошептал Юстиниан.
– Говори еще... Пожалуйста...
Слабо забрезживший рассвет они встретили так и не сомкнув глаз, тесно прильнув друг к другу. И держась за руки, как дети.
А Элгэ - еще и едва не охрипшей.
3
Утро. Час, когда ночные тревоги - хоть легкий страх, хоть леденящий ужас!
– кажутся далекими, не слишком страшными и даже почти смешными.
До девяти лет Элгэ не снились кошмары. А все, что пришли потом, сбылись.
Настоящий страх никуда не рассеется с рассветом. А если ушел, то не стоило и бояться. Если ночной кошмар действительно опасен - ты не доживешь до утра. Или... можешь не дожить до следующего.
– Элгэ, - Юстиниан не спешит вставать. И теперь, не отрываясь, смотрит на нее. Словно впервые видит.
А одеяло натянул до подбородка.
Кто парня таким воспитал? Отец-мидантиец? Элгэ едва не рассмеялась. Да нет - конечно, мать-северянка. Подражают тем, кого любят, а не кого избегают и боятся.
– Доброе утро, - заставила себя улыбнуться девушка.
Сколько они спали - час, два?
– Доброе утро.
– Вылезай из-под одеяла, - Элгэ шутливо дернула вышеозначенный предмет на себя.
– Я не собираюсь тебя соблазнять.
Юстиниан едва удержал серо-голубой шерстяной квадрат. И краем глаза покосился на фреску с бойцами. Вспомнил первую брачную ночь?
– Элгэ, - помрачнел кузен. Хотя когда он вообще был веселым? Если только в детстве...
– Скажи, у тебя правда...
– Были другие мужчины?
– Если кавалер отводит глаза - значит, их не станет отводить дама. Впрочем, и так не стала бы.
– Были. Точнее, был, - рассмеялась она.
–
У него что, отлегло от сердца? Не влюбись в южанку, Юстиниан. Илладийки не интересуются северянами, а в тебе победила холодная кровь матери.
– Скорее нет, чем да, - честно ответила Элгэ.
– Я любила его отца.
Два года назад из нее такое не вытянули бы калеными щипцами. А теперь - всё равно. Она никогда не любила Виктора Вальданэ. А единственным он для нее остался лишь потому, что Лоренцо Винсетти был недостаточно настойчив.
– А его отец об этом знает?
– Нет. И не знал. Его убил твой отец. Больше двух лет назад.
– Твой жених - Грегори Ильдани?!
Почему единственный погибший, о ком помнят, - принц Арно? Даже в рыцарских романах упоминают не только героя, но и его ближайших соратников.
– Нет, Виктор Вальданэ. Но он мне не жених.
– Он - герцог, ты - герцогиня. И воспитанница его родителей. Его мать наверняка была бы счастлива...
– Юстиниан осекся, почти с ужасом глядя на нее.
– Ты влюбилась в своего приемного отца?!
Элгэ даже рассмеялась:
– Во-первых, если Алексис - мой приемный отец, то Виктор - приемный брат, ты забыл? А во-вторых, я никогда не думала об Алексисе, как об отце.
Так странно... Годами не могла об этом не то что говорить - думать. Горе перехватывало горло, душило режущей петлей. А теперь Элгэ так спокойно рассказывает о самом страшном горе малознакомому человеку. Супругу.
Отболело.
– Мне было девять, когда я потеряла папу. И поверь - помню его хорошо. Его, кстати, тоже убил твой отец.
Могла бы и не добавлять. Но не удержалась.
– Он многих убил, - без выражения ответил Юстиниан.
– Тебе не следовало ехать в Эвитан. Он и тебя убьет.
А то она не догадывалась о планах дорогого дяди-свекра? Тогда почему ледяной ветер пронесся по комнате? Потому что Юстиниан понизил голос до шепота? Их спальня тоже прослушивается?
Лучше подсесть поближе. И вопросительно взглянуть на собеседника.
– Я не знаю, как и когда он это сделает, - прошептал кузен.
Значит - прослушивается.
– Просто будь осторожнее.
Цветы и сладости от дорогого дяди Элгэ вышвырнет в мусорную корзину. Натянув предварительно перчатки.
А как быть, если любящий родственник пришлет отравленные дрова для камина? Ладно, пока здесь спят двое - не пришлет.
А вот вздумай дядя запереть неудобную невестку и отравить... Всё, что тогда останется, - выбор между голодной смертью и ядом.
– Элгэ, у меня к тебе просьба.
Еще одна.
Юстиниан ничего не знает о тайном языке "цветника", но есть жесты, общие для всех. Илладийка, подмигнув, склонила голову на грудь любимого мужа, касаясь ухом его губ. Практически поцелуй. Их первый и единственный.