Изгнанники Эвитана. Том Третий. Вихрь Бездны
Шрифт:
– Я никому об этом не говорил, - неожиданно горячий шепот обжег ей ухо.
– Я был... и сейчас влюблен в одну девушку! Нет, не влюблен - я люблю ее... больше жизни! Она - нетитулованная дворянка. Я боялся сказать отцу. Не за себя боялся...
Элгэ чуть заметно кивнула. Она тоже боялась не за себя - когда шла под венец с Юстинианом. Валериан Мальзери легко смахивает с доски лишние фигуры.
– Я хотел сбежать и жениться на ней. Но тут отец получил тебя...
Вот так, Элгэ. Твоя
– Я заранее укрыл ее в одном михаилитском монастыре. Только этим монахам можно верить.
Да. Только им.
– И лишь тогда решился заговорить с отцом. А он... только посмеялся над моими страхами. Сказал, моя невеста - весьма перспективная родственница одного бездетного графа. Так что я, как отец выразился, "провернул очень выгодную комбинацию". Я и поверил.
Граф Адор Витольду тоже много чего сказал.
– Отец разрешил мне готовиться к свадьбе.
Чтобы устроить как раз перед нею несчастный случай. Совершенно случайный.
– И тут в Лютене появилась ты...
– Она жива?
– Да, отец не знает, где она...
– Юстиниан!
– С уха пришлось откинуть непослушные светлые пряди. Красивый ты по-своему, северянин. Просто не во вкусе Элгэ.
– Пойми: твой отец тебе просто соврал. Он боялся, что ты женишься тайно. Кстати, именно это и нужно было сделать. Хотя...
Юстиниан обернулся так стремительно, что белокурые пряди скользнули по ее щеке. Так жаль гасить надежду, вспыхнувшую в несчастных серых глазах! Близко-близко...
– Он бы устроил несчастный случай и после свадьбы. Я с радостью разведусь с тобой, но для этого нам всем нужно сбежать из Эвитана. Иначе твоя невеста не доживет до нашего развода.
Огонь во взгляде, враз сделавший Юстиниана по-настоящему красивым, погас. Боль вновь заплескалась в серой глубине.
– Она ждет ребенка, - еле слышно, глухо-глухо.
– Моего ребенка.
Мог бы и не уточнять.
– Твой отец...
– Не знает и об этом. Он думает, я ее бросил. Я для отвода глаз спал с одной горничной.
Это у северян или у мидантийцев так принято - с возлюбленной спать нельзя, а с прислугой или нелюбимой женой - пожалуйста? Да хоть с обеими сразу. Мерзость.
А с кем из мужчин согласилась бы лечь в постель Элгэ, чтобы спасти Алексиса? Да хоть со Свином Гуго!
– Ты не просто так мне это рассказал.
Холод ласково скользнул в кровь. Тень вчерашней ночной мглы. Не до конца ушедшего потустороннего ужаса.
– Ты чуть не погибла, спасая сестру.
Была б умнее - не понадобилось бы спасать.
– Мне больше некому доверить Инес.
Инес?
– Умоляю, спаси ее и ребенка. Вывези в Аравинт - если сможешь. Ты сумеешь сбежать рано или поздно, я знаю. А я вряд ли выберусь отсюда живым...
В таких случаях нужно успокаивать и разубеждать. Но Элгэ никогда не умела лгать друзьям. Если сложится иначе - они вместе посмеются над его страхами.
– Я сделаю всё, что смогу. Всё, что от меня зависит. Обещаю. Или сделаем вместе. Не сдавайся. Мы - еще живы. Ты - жив.
Все-таки поступила, как все. Иначе, чем привыкла. Не как воин. Как женщина.
А разве Элгэ Илладэн - мужчина?
Глава третья.
Квирина, Сантэя.
1
Гладиаторы не зря предпочитают "Лиса и Ворону". Здесь уютнее, чем в других тавернах.
Серж прислушался к умеренному гулу голосов за соседними столами, к звону кружек. Интересно, что сказал бы отец - увидев, как его домашний, "книжный" сын все увольнительные из "кабаков" не вылезает?
– Тебе лучше перейти к ним, - предложил Роджер.
Шарль Эрвэ с друзьями расположились за три стола от Криделя и Ревинтера.
– Либо мы пойдем туда вместе, либо - никто!
– отчеканил бывший корнет.
– Ты - мой друг, и им придется с этим смириться.
После смерти той старухи и отравленных цветов в Серже что-то надломилось. Анри скрыл подробности жуткой истории от всех, а что толку - по всей столице гудят зловещие слухи. О хоронивших осиротевшую мать солдатах, назавтра скончавшихся от отравления.
Когда... когда умирал сын старой смертницы, Кридель не смел открыть глаза и отчаянно мечтал оглохнуть. Но когда мать несчастного оседала на руки Тенмара, Серж зажмуриться не сумел. А когда алые цветы летели в лицо Анри - даже и не догадался.
Теперь кошмары снятся не только Роджеру. Закрывая глаза, Серж из ночи в ночь видел кошмарный рвано-багровый цветок, распускающий чудовищные лепестки на белой тунике той несчастной. И слышал проклятия - вперемешку с криками ее насмерть забиваемого сына.
И укол розы юноша тоже помнил. Не все цветы были отравлены? Или судьба, спасая Тенмара, заодно прикрыла и бесполезного бывшего корнета?
Что осталось от твоей жизни, Серж Кридель? От тебя прежнего? Того, кто сам оборвал собственную судьбу двумя выстрелами в своих...
Ушли беспросветное отчаяние и приступы бессильной злости. Осталась тупая, ноющая боль в душе.
– Ты не устал бороться за меня со всеми?
– чуть улыбнулся Роджер.
– Я сам решаю, с кем мне дружить, - прозвучало без вызова. И хорошо.