Изгнанники Эвитана. Том Третий. Вихрь Бездны
Шрифт:
– Да пошли вы оба!
– Роджер резко оттолкнул попытавшегося его удержать Канви. И почти выскочил из душной палатки на свежий воздух. Но не настолько быстро, чтобы не расслышать:
– Бросай ты эту даму... Она от тебя не уйдет!
– хихикнул Канви.
– Пошли лучше с нами. Там таких селяночек поймали, эх!..
– Ему нельзя!
– пьяно фыркнул Мален.
– Ему... ик!... папа не велит!
Оказавшись в лагере, Роджер немедленно пожалел об этом. В палатке "селяночек" хотя бы только обсуждали...
А вздумай он приказать прекратить
Куда убраться отсюда - пока еще, чего доброго, не позвали присоединиться?! И над отказом не захохотала еще и солдатня?
Куда пойти в этом паршивом лагере, паршивом Лиаре, а заодно и паршивой Лютене, где они будут через неделю?! В этом паршивом подлунном мире?
К отцу? Он - один в палатке, трезв как стекло, и у него точно нет никаких пленниц... И лучше уж тогда обратно к пьяным офицерам!
Роджер тоскливо оглядел лагерь, прикрикнул-таки на солдат. Выслушал, что "насчет баб нам полковник разрешил, идите к нему, а наше дело - маленькое". Можно и к полковнику - всё лучше, чем стоять столбом посреди лагеря. Только "разрешившего" всего часа два как выволакивали из общей палатки в его собственную. Мертвецки пьяного и нанюханного.
Роджер развернулся и пошел прочь. В единственное место, где его не станут поить, тащить кого-то насиловать или отдавать приказы вешать пленных.
3
Эйда прекратила плакать уже на второй день. Смирилась с присутствием Роджера. Так же, как с этой палаткой, разлукой с родными и дорогой в Лютену.
Девушка не плакала, не разговаривала и не смотрела на младшего Ревинтера. Впрочем, смотрела она во всей палатке лишь на одну вещь - стену. Всегда одну и ту же. И вряд ли видела даже ее.
Рядом с пленницей - тоскливо и уныло. Но она хоть молчит.
Его появления не заметили ни Эйда, ни прислуживающая ей лиарская крестьянка - из одного из ближайших к замку селений. Эту Роджеру удалось-таки отбить у солдат еще живой и не искалеченной. И приставить к Эйде под предлогом, что графине Таррент и невесте лейтенанта Ревинтера нужна прислуга. А ревинтеровские младшие офицеры на эту роль ну никак не подходят.
– Вы бы не кручинились так, барышня.
Служанка старше Эйды. Насколько? Была ли замужем? Если так - что сделали с ее мужем?
– Вам-то здесь не так уж и плохо. Я понимаю - благородное воспитание. Но у вас венец всё покроет, а вот простым девкам... И не молитесь вы столько! Не слышит нас Творец - иначе и вы, и я дома были бы сейчас. Вы с матушкой, я - с мужем моим...
Все-таки замужняя. Или (что скорее) уже вдова.
– Ваше благородие!
– служанка, заметив Роджера, отвесила поспешный поклон.
Ревинтер-младший против воли вздрогнул. "Благородие" - от слова "благородство". Но так простолюдины обращаются к любому офицеру. К нему самому, к Малену, к Канви...
– Барышня,
Эйда обычно на такое не реагирует. Будто обращаются не к ней. Но сегодня ощутимо содрогнулась. И медленно обернулась к нему.
Всегда равнодушные серые глаза взглянули в упор. И Роджеру внезапно захотелось оказаться отсюда подальше - сильнее, чем когда-нибудь прежде. Но теперь бежать осталось только в лес - к волкам. Впрочем, честные лесные хищники не примут в стаю шакала.
– Благородие...
– горько усмехнулась Эйда.
– Ты свободна. Позову, когда понадобишься, - обернулся Роджер к крестьянке.
Она тенью выскользнула из палатки. Далеко не уйдет - будет крутиться неподалеку. Под охраной личной гвардии Бертольда Ревинтера. А спать вернется к госпоже. Сам Роджер всё равно ни разу не оставался здесь ночевать. Зарежет его спящим Эйда вряд ли - не Ирия. Но рядом с пленницей всё равно не заснуть.
– Лейтенант Ревинтер.
– Теперь ему что, называть ее "графиня"? Впрочем, на обращение по имени она всё равно не реагирует.
– Что с моими родными?
Тихий-тихий голос. И безнадежная тоска в серых глазах.
– Их везут в других каретах. Сейчас они в ближайшем аббатстве, под охраной.
– Что с ними будет?
А сама не догадывается? Зачем спрашивает?
– Будет суд.
– Среди судей - ваш отец?
– Да.
Струйка крови побежала по дрогнувшему подбородку, по шее. Эйда прокусила губу.
– Иден - одиннадцать лет. Вы и ее отправите на плаху?
– Я... спрошу у отца.
Причем - именно сейчас. Служанка будет рада-радешенька, что можно не толкаться в лагере - под взорами жаждущей развлечений солдатни. Эйда будет рада, что мучитель хоть на какое-то время убрался. Отец рад не будет, но перетопчется.
Глава пятая.
2993 год от прихода Творца, начало Месяца Рождения Весны - конец Месяца Рождения Весны.
Эвитан, Лиар - Лютена.
–
2995 год от прихода Творца, середина Месяца Заката Весны.
Квирина, Сантэя.
1
– Рад, что ты зашел.
Бертольд Ревинтер, министр финансов и один из Регентов Эвитана, - трезв и занят. Как и всегда.
Сидит и пишет за переносным столом.
Аристократ до мозга костей, всегда таким был. Среди стада озверевших свиней он - пастух.
– Отец, - Роджер присел на груду плащей в углу, - я хотел спросить тебя о Таррентах.
– Не волнуйся, - Бертольд Ревинтер даже чуть улыбнулся.
– С ними проблем не будет. Их дурак-папаша не успеет сдаться - даже если захочет. А мы не станем ждать. Не говоря уже о том, что нам его сдача не нужна. Так что живым он до Лютены не доедет. Ты успокоился?
– Отец, я не о том... Обязательно убивать всех?
– А кого ты пожалел? Среднюю сестрицу, наградившую тебя шрамом на губе?
– Младшую. Ей ведь действительно одиннадцать.