Изгои. Часть вторая
Шрифт:
— Нет.
— Ты предпочитаешь казнь поединку?
— Хорошо, уговорил. Я буду с тобой драться.
Фунт нагнулся, делая вид, что собирается поднять с земли топор, но вместо этого сунул руку за голенище сапога, и в его руке блеснул серебристый пистолет.
— В этот раз осечки не будет! — злобно произнес урка и направил ствол на Остапа.
02. 3D в формате IMAX
Зверюги стремительно приближались.
— Что будем делать? — задал совершенно естественный
— А какие варианты? — встречно спросил Луцык.
— Мы умрем! Мы все здесь умрем! Умрем! Умрем! Умрем! — заверещала Гюрза.
— Прекратить панику! Спрячемся под перевернутой повозкой! — скомандовал Левша. — Хватайте Пятака и тащите его туда!
В укрытии было тесно и темно, воняло плесенью.
— Фу, кто бзднул? Кабан, ты? — Луцык зажал нос.
— Тебе не надоело? — обиженным голосом спросил обвиняемый.
— Что именно?
— Ведешь себя как шут гороховый.
— Ну прости, коли обидел.
— Скажи, Луцык, а ты и на смертном одре будешь шутить? — спросила Джей.
— Постараюсь и там. Везде нужно держать марку.
— Даже на пороге смерти?
— Особенно на пороге смерти!
— А в аду?
— С чего ты решила, что я попаду в эту жаровню? Может быть, мне уготован рай.
— Маловероятно.
— Почему это?
— Потому что все писатели попадают в ад. И главным наказанием там будет…
— Целибат?
— Нет. Вечный творческий кризис.
— Ну уж это я как-нибудь переживу.
— Тогда… тогда… Тогда дьявол заставить тебя работать литературным негром на Дарью Донцову.
— А ты хоть одну книжку Донцовой читала?
— Не читала. А ты, можно подумать, читал.
— Было дело. Когда лежал в больничке с аппендицитом, пролистал парочку ее «шедевров». Идеальное чтиво, чтобы убить время. Так что не гони.
— Ты неисправим, Луцык.
— Есть такое.
— А если в аду не будет пива? Как тебе такое наказание? Представь, ты навсегда застрял в месте, где нет ни баночного, ни разливного, ни бутылочного. И всюду тебя подстерегают опасности, всюду враждебный мир…
— Ты про Карфаген сейчас говоришь?
— А ну-ка тихо! — вмешался Левша. — Ящеры уже здесь.
— И что? Они наверняка видели, куда мы спрятались.
— Неизвестно. Так что лучше говорить шепотом, если уж молчать вы не можете.
— А они вообще могут нас отсюда достать?
— Вряд ли. Но ящер — хитрая и коварная тварь. Он любит поиздеваться над жертвой, помучить ее. А уж загнать в ловушку — любимая забава. Так что они будут караулить нас до последнего. Кстати, воды никто не прихватил? — все промолчали. — Очень плохо, значит, времени у нас не так уж много.
— А как мы будем справлять нужду? — жалобно простонала Гюрза.
— Что, пи-пи захотела? — поинтересовался Левша.
— Пока еще нет…
— Придется ходить по-маленькому в штанишки, — вынес вердикт Луцык.
— Ты это серьезно?
—
От разъяснений его избавил очнувшийся и непонимающе озирающийся Пятак:
— Что вообще произошло?
— Ты упал в обморок от вида крови, — пояснила Джей.
— А где мы?
— Под перевернутой повозкой.
— Почему?
— Вернулся ящер и привел с собой друга. Или подругу. А я, как назло, охрипла и не могу их отпугнуть… Кстати, пистолет у тебя при себе?
— Да куда он денется.
— Ну мало ли. Может, обронил.
— Не обронил.
— Левша говорил, что ты отличный стрелок.
— Ну правильно говорил. А что толку-то?
— Ты же можешь пристрелить ящеров.
— Как? Только они меня увидят, сразу порвут меня на части.
— Значит, надо сделать так, чтобы не порвали…
— У тебя есть план?
— Пока еще нету. Но мы обязательно что-нибудь придумаем. Я уверена, — она навострила уши. — Тише! Кажется, они пытаются перевернуть повозку.
Все затаили дыхание и прислушались. Снаружи доносился звук скребущихся по дереву когтей и мерное дыхание. Потом что-то тяжелое ударилось о борт повозки, после чего раздался громкий, похожий на львиный рев.
Джей непроизвольно прижалась к Луцыку всем телом.
— Что, страшно? — спросил он.
— Еще как! Можно подумать, что тебе нет.
— Ни капельки.
Луцык, конечно же, врал, он боялся до чертиков.
Прошло двадцать минут. Ящеры, кажется, поняли, что лучше подождать, пока добыча сама придет к ним в пасть, и прекратили попытки вновь поставить повозку на колеса.
А в убежище тем временем кипели нешуточные страсти. Теснота, кромешная темень, духота и максимальная близость опасности — те еще стрессогенные факторы.
Гюрза обвинила Кабана в том, что тот слишком плотно к ней прижался.
— Ты это специально делаешь?! — вспылила она.
— Что делаю? — не понял Кабан.
— Трешься об меня.
— Ничего я не трусь.
— Трешься!
— Нет.
— Да!
— Нет же.
— Трешься! А ну отодвинься.
— Было бы куда…
— Я тебе лицо расцарапаю, если будешь продолжать в том же духе.
— Ребята, я же просил потише, — сказал Левша.
— Заткнись, старый хрыч, — рявкнула на него Гюрза.
Кабан вспомнил, как недавно они с ней нормально болтали, и ему пришел на память сюжет фильма по повести Стивенсона «Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда». Там добродушный эдинбургский докторишка поставил над собой дерзкий и опасный эксперимент и тем самым выпустил на волю из глубин подсознания темное «я» — зловещего негодяя и убийцу. Что-то подобное лезло и из Гюрзы. Книгу или кино о ней можно было бы назвать «Странная история Гузель Дасаевой и стервы Гюрзы». Кабан, подумав так, даже усмехнулся и неожиданно для самого себя прихрюкнул.