Изгои. Часть вторая

Калиничев Иван

Остап поднялся с земли и постучал себя по груди. Раздался глухой звук, означавший, что у него под одеждой надет бронежилет.

— Ты совсем забыл про броник, дурачина.

— Сук… с… с… су… сука, — захрипел Фунт.

— Держи, вот тебе сувенир на долгую память, — режиссер кинул истекающему кровью урке сплющенную пулю.

— По… по… пошел к ч…ч… черт… к черту…

— Нет уж, это ты иди к нему, и передай, что тебя послал туда Остап.

В следующий миг лезвие катаны вошло прямо в сердце Фунта.

Безвольной куклой он осел на землю и испустил дух.

К Остапу подошла Николь. Подобрала пистолет, прицелилась и выстрелила в голову трупу.

— Иногда они слишком быстро возвращаются к жизни, — пояснила она и уверенным шагом двинулась куда-то прочь.

— Ты куда? — спросил Остап.

— Нужно проделать еще несколько дырочек.

— А ты прям красавчик! — похвалила Николь.

— Это я в папу пошел. Он был вылитый Ален Делон, — не без гордости ответил Остап.

— Да я не об этом. Ты отлично сражался. Впрочем, задница у тебя тоже ничего.

Их обступили алькатрасовцы. Люди смотрели на победителя с нескрываемым восхищением. Но не так, как тогда, во «Втором дыхании». В тот раз все лезли к нему обниматься да ручкаться, а сейчас явно побаивались приближаться, держали дистанцию.

— Вот видишь, случилось то, о чем я тебе говорила. Теперь ты не просто чемпион, одержавший победу на ринге, ты — воин-победитель, — нежно шепнула ему на ухо Николь.

Остапа прямо-таки распирало от гордости. Заметив это, девушка с железными кулаками отвела его в сторонку и сказала:

— Ишь, надулся, как индюк!

— Ничего я не надувался.

— Мне можешь сказки не рассказывать. Лучше прикажи им, — Николь указала взглядом на собравшихся, — чтобы навели тут порядок. И скажи им, чтобы оружие собрали.

— Мне? Приказывать?

— Ну не мне же! После смерти Шрама и Гривы ты стал вторым человеком в Алькатрасе. Так что твое слово сейчас — закон.

— А первый кто? Крот?

— Нет, знаешь, я! Конечно, Крот!

— С чего ты так решила?

— Потому что я живу здесь уже лет десять и знаю, как все работает, болван.

— Не называй меня так.

— Как?

— Болваном.

— Как хочу, так и называю.

— Попрошу соблюдать субординацию. Я же второй человек в Алькатрасе, ты что, забыла?

Она хихикнула:

— Люблю мужчин с хорошим чувством юмора.

Остап посмотрел наверх. Там тонкое серое облачко пересекало диск солнца, что напомнило ему кадр из шокирующей короткометражки Бунюэля «Андалузский пес».

— Никак не могу к этому привыкнуть, — сказал он.

— К чему? — спросила Николь.

— В последние дни время словно бы взбесилось. Скачет галопом, только поспевай. А я уже не мальчик.

— Год такой.

— Високосный?

— Нет, просто хреновый.

Облако

тем временем словно растворилось или сгорело.

— И что мне теперь делать?

Николь склонила голову набок:

— Если хочешь свалить отсюда, сейчас самое время.

— Куда свалить?

— К своим в Маяковку. У тебя же там друзья остались. Ведь так?

— Ну да… А откуда ты знаешь?

— Да слышала тут кое-что кое-где.

— А есть другие варианты?

— Конечно. Остаться здесь. Только для этого тебе надо завалить Крота.

— Ого! Никак в Алькатрасе стало на одного мятежника больше.

— Я — реалистка, и хочу тебе помочь. А реалии таковы: либо ты делаешь ноги, либо убиваешь Крота. После смерти Гривы и Шрама ты стал его конкурентом, и пахану будет проще, если тебя не станет на этом свете.

— А если бы его псы остались в живых?

— Тогда, наверное, Крот сделал бы тебя своей правой рукой. Хотя я не знаю, у этого старикашки уже давно тараканы из ушей лезут. Так что выбирай: или ты, или он.

— А меня за это не линчуют?

— Могут. Но если ты ничего не предпримешь в ближайшее время, то тебе точно хана.

Остап внимательно посмотрел на Николь.

— А почему ты мне помогаешь?

— Ты мне нравишься, — просто ответила она.

Решимость, исходившая от девушки, была почти осязаемой. А ее сияющие глаза, полные отваги, завораживали.

Остап поймал себя на мысли, что снова вляпался в какую-то скверную историю. Как тогда с Фунтом. А следующая мысль просто взорвала мозг. Ему все это было по душе! Адреналин, чувство опасности и, главное, ощущение победы!

Симпатия к Николь была взаимной. Дерзкая костлявая девица с железными кулаками и змеиным жалом вместо языка пробудила в режиссерском сердце удивительную нежность и пылкую страсть. И в то же время он немного побаивался ее.

— А ты, — он замялся, — хочешь, чтобы я ушел?

— А ты как думаешь?

— Ну я…— он не успел договорить — губы девушки слились с губами Остапа, теплые руки обняли его шею.

Остап зашел в дом пахана, держа в руках мешок с пушками.

— Явился — не запылился, — сказал слепой и шмыгнул носом. — С чем пожаловал?

— Оружие принес, — буркнул визитер и поставил пакет на пол.

— Это я понял. Чую запах пороха и еще чего-то… крови…

— Так ведь стреляли.

— Ясно, что не семечки лузгали. Много трупов?

— Много.

Крот провел пальцами по дужкам черных очков:

— Грива и Шрам, они что… тоже?

— Погибли.

— А мятежники?

— Жарятся в аду.

Ранее невозмутимый и острый на словцо, пахан явно нервничал, ерзая на стуле.

«Что, гаденыш, очко взыграло?» — радостно подумал Остап.