Изгои
Шрифт:
— Ладно, пойдем отсюда, а то у меня уже от вони глаза слезятся.
На обратном пути Джей думала про зомби. После беседы с Игорем она не могла думать ни о чем другом.
Ей всегда нравились зомби. Странно, не так ли? Ведь девочки предпочитают вампиров. Но Джей на дух не переносила этих отмороженных кровососов в гейских нарядах с их вечными терзаниями. Большинство из них напоминали ей Пьеро из сказки «Буратино». Этакие певцы вечной грусти. Зануды. Другое дело, зомби! Оживившие мертвецы тоже были не шибко веселыми, но хотя бы не
Ее любимым фильмом про зомби была «Ночь живых мертвецов». Нестареющая классика. Снятый за копейки на коленке, он до сих пор пугал. Сцена, где крезанутый братец пугает свою сестру фразой: «Они идут за тобой, Барбара!», навсегда запала в ее душу. Из стареньких был еще классный «Реаниматор». По Лавкрафту, хотя от Лавкрафта там немного осталось. Зато фильм забавный. Во второй части, правда, переборщили с черным юмором. А в третьей вообще началась какая-то клоунада. Но сцена, где крыса дралась с зомби-членом, вышла отличной. Файтинг века! А из новых фильмов про пожирателей плоти Джей нравился «Добро пожаловать в Zомбилэнд». Смешной и пугающий. Идеальный фильм для вечернего просмотра.
Однажды ей пришла в голову идея устроить для жениха, Валеры, марафон зомби-фильмов. Помимо уже названных, в программу вошли «Поезд в Пусан», «Зловещие мертвецы» и «Живая мертвечина». Джей скачала фильмы, купила пивка и приготовилась провести незабываемый вечер с любимым. Но киномарафон не задался. Валера предпочитал заумный арт-хаус, и желательно с субтитрами. Так что когда на экране началась зомби-резня, он принялся морщиться и вздыхать. И наконец, не вытерпев, предложил вместо просмотра заняться любовью. Как же Джей ненавидела это словосочетание! «Заняться любовью» — кто так вообще говорит?! Валера вообще отличался старомодностью, и это ее порой дико бесило. Натуральный Пьеро! Вампир! Но вместе с тем, он был щедрым, надежным и добрым…
Тем временем идущие рядом с ней Луцык и Лаптев оживленно беседовали. Они нашли общий язык и, видимо, симпатизировали друг другу.
— А ты, я вижу, мужик башковитый, — говорил председатель. — И на язык остер. Сразу видно, писатель! О чем хоть книги твои?
— Романы ужасов.
— Как у Стивена Кинга?
— Вроде того. Но мне до него еще расти и расти.
— Читал я пару книжек Кинга. Здоровский автор. У нас в библиотеке тоже есть его романы.
— Было бы забавно, если бы в вашу библиотеку затесалась какая-нибудь моя книжуля. Можно было бы устроить авторский вечер.
— Нет, твоих не найдется. Из ужастиков у нас только Кинг. «Керри», «Кладбище домашних животных» и еще книга про мужика, который живет в вампирском мире.
— Это не Кинг, а Ричард Мэтисон. Роман называется «Я, легенда».
— Может, ты и прав. У книги не было обложки.
— Кстати, а почему Остапа и остальных так долго нет? — вмешалась Джей.
— Мне вот тоже интересно, — пробубнил Лаптев.
— Так может, за ними кого-то послать?
— Народу у нас и так немного, нельзя просто так разбрасываться кадрами.
— А если пешком?
— Опасно. Да и стемнеет скоро. Если сегодня не явятся, завтра утром соберем внеочередную сходку и решим, что
10. Однажды в Алькатрасе
Остап не представлял, что с ним будет дальше. Попытки расспросить урок не приводили ни к какому результату, те только ухмылялись и гыгыкали.
В голове Остапа рисовались достаточно мрачные картины. Алькатрас виделся ему городком из ковбойских фильмов, где постоянно кто-то дрался, шли перестрелки и рекой текло бодяжное виски. На деле же это оказалось тихое и спокойное поселение, идентичное Маяковке. Такие же саманные домики, между которыми передвигались люди, идущие по своим делам, и повозки, запряженные ослами. Разве что все носили робы наподобие тюремных. Они были двух цветов: черного и зеленого.
Остапа вел урка, стрелявший с крыши контейнера. Впереди гордо шагали Фунт и трое его приспешников. Руки пленника были крепко связаны за спиной веревкой. Он шел, как на казнь, боязливо оглядываясь по сторонам.
— Нравится Алькатрас? — спросил его главарь банды.
— Очень, — буркнул Остап.
— А голос почему такой грустный?
— А чему радоваться?
— Верно подмечено. Судьба твоя висит на тоненькой паутинке.
— Это еще почему? Я же откупился…
— Последнее слово за паханом. Как он скажет, так и будет.
— Но…
— Без «но». Сейчас отведем тебя к Кроту, нехай он решает.
«Эх, надо было там их всех отметелить. Ведь была у меня такая возможность!», — с досадой подумал Остап.
Но «там» он очень испугался и напрочь забыл о том, что обрел бойцовский дар. Да, струсил. И в этом не было ничего такого, это нормальная реакция на ситуацию. Остап пошел на предательство, чтобы выжить. Жизнь, как известно, самое ценное, что есть у человека. И за нее нужно бороться до конца.
«Кто такой для меня этот Ржавый? — размышлял он, пытаясь заглушить голос совести. — Ни сват ни брат. Я вообще его сегодня впервые увидел. И что теперь, умирать из-за него?!»
От водоворота беспорядочно возникавших мыслей голова Остапа пухла, словно собираясь вот-вот взорваться.
Основой для дома Крота служил двенадцатиметровый транспортный контейнер. Над входом красовалась надпись «Оставь надежду, всяк сюда входящий».
Обстановка внутри максимально аскетичная: стол, стулья, шкаф. Одну стену занимало огромное прямоугольное зеркало в узорчатой раме. На окнах пестрые занавески. А на столе, о чудо, ваза с полевыми цветами! Нет, не таким представлял Остап логово пахана урок. Уютненько, ничего не скажешь.
Хозяин оказался ветхим старичком. Одет в черную робу, на ногах кирзовые сапоги. Лысоватый, гладковыбритый, на горбатом носу темные очки, как у кота Базилио. На его шее была вытатуирована надпись готическим шрифтом «Memento mori». Он сидел на стуле, слегка покачивался и сжимал в руках бамбуковую трость.
«Да он слепой», — догадался пленник.
— Чую новую кровь, — сказал Крот и улыбнулся, обнажив золотые зубы.
— Это новоприбывший, — доложил Фунт.
— А тебя здороваться что, не учили?