Изгоняющий бесов. Трилогия

Белянин Андрей Олегович

Безрогий брюнет кивнул в знак того, что он меня услышал, а я достал из кармана карту джокера, привычно протянув её Гессу. Тот ухмыльнулся и хлопнул по ней лапой. Всё.

Через мгновение мы с ним были перенесены неведомой силой научной мысли в белый коридор. Нам навстречу поднялись двое незнакомых бесобоев: седой старик в казачьей черкеске и бритоголовый парень с бейсбольной битой в руках.

Оба улыбались. Дед вообще меня обнял:

— Добре, братик! Ох услужил, ох обрадовал, отомстил же поганым за Грицка!

Бритоголовый поддержал

чуть менее эмоционально, но всё равно тепло:

— От души, братан! Короче, респект и уважуха! Не по понятиям, когда за пацана не вписались. Будут тёрки — маякни, я подтянусь.

— Гав! — чуть не обиделся Гесс.

— И тебе, короче, респект. — Парень безоговорочно подал ему руку, пожимая мужественную лапу добермана. — Без обид, если какая кошка наедет — кинь пару букв на трубу, мы замажемся!

Старик, порывшись в карманах, извлёк запылённый кусочек пилёного сахара в крошках табака и щедро ткнул под нос моему доберману. Бедный пёс самым осторожнейшим образом взял угощение в зубы, унёс его под лавку и уже там изобразил старательное чавканье.

Просто чтоб никого не обидеть, он у меня жутко вежливый и страшно воспитанный. Старика и бритоголового, к моему удивлению, вызвали одновременно.

— Надеюсь, ты это не ел?

— Я никогда не ем из чужих рук, отец Пафнутий не разрешает.

— И правильно.

— Неправильно, — опустив морду, надулся Гесс.

— Тебя могут отравить.

— Не могут.

— Уж поверь.

— Не поверю.

— Ты упёрся, что ли?

— Не упёрся.

— Тогда чего ведёшь себя как этот?

— Не как этот. Кусь тебя!

В общем, вы, наверное, уже поняли, что эта скотина короткохвостая просто ушла в несознанку и не расположена к конструктивному диалогу. С доберманами такое бывает, что-то переклинивает в собачьем мозгу, и тебе зеркалят все твои требования и просьбы с частицей «не».

Говорят, кстати, и многие дети так делают, но у ребёнка всегда больше прав, чем у животного. Кусать себя я, естественно, не позволил бы, ещё чего, не фиг баловать эту домашнюю скотину. Тем более что меня фактически спас механический сигнал:

— Следующий.

Мы с Гессом смерили друг друга взаимно уничижающими взглядами и шагнули к двери.

— Ты первый.

— Только после вас.

— Иди ты, там Марта.

— Я в курсе, но благородно пропущу тебя.

— Я тебе лапку дам.

— Давай.

На этом наша минутная размолвка была закончена полюбовным примирением сторон, к общему удовлетворению, дружбе и согласию. Я распахнул дверь, он шагнул и придержал её для меня лапой. Сзади в коридоре появился ещё один бесогон, но мы даже не успели обменяться приветствиями.

— Тео, привет! Гесс, дай пять! — Рыжая красотка в облегающем джинсовом платье помахала нам ручкой, не вставая из-за компьютерного стола.

Мой пёс сел, изо всех сил изображая неподвижную статую какого-нибудь древнеегипетского пантеона, хотя вроде бы там более в чести были кошки и шакалы. Я тоже удержался от лишних

сантиментов, молча протянув ей тот самый сложенный лист бумаги.

— Типа это что?

— Это от так называемой Якутянки, если ты понимаешь, о чём речь.

— Не понимаю. Колись, что за овца? — Марта вырвала у меня листок, быстро пробежала его глазами и вновь уставилась на меня. — Ок, шарада. Примитивненько, но норм. Расскажите мне всё.

— В красном сладком перце содержится в шесть раз больше витамина С, чем в апельсине.

— Э-э…?

— Ты просила рассказывать всё.

— А-а, троллишь меня? — хлопнув в ладоши, догадалась Марта. — Ну норм, можем поговорить об апельсинах. Только мне почему-то кажется, что у тебя другие проблемы.

— Одна проблема: я никак не могу пригласить на свидание в кафе любимую девушку.

— Пригласи меня! Там вкусняшки! А я тебе лапку дам, хочешь две? И вот тебе кожаный нос! Возьми, возьми, возьми…

— Гесс, место, — в два голоса крайне вежливо и как можно мягче попросили мы.

Я же помню, что он сегодня мучился ночными кошмарами, зачем ещё и лишний раз голос повышать на бедного пса.

— Обижаете собаченьку. Не любите, никогда меня не любили. Не гладили мой зад.

— Да он из меня просто верёвки вьёт, — вздохнула рыжекудрая сотрудница Системы, выдвигая ящик стола и доставая две большущие зефирины. — А кто тут у нас хороший мальчик?

— Я, я!

Пока счастливый пёс, виляя обрубком хвоста, шумно чавкал угощением, я вкратце без лишних деталей рассказал о первом и последнем визите Якутянки. Марта терпеливо записывала всё мелким аккуратным почерком. Потом поправила очки и подняла на меня зелёные глаза.

— Не бойся, ругаться не буду, я просто всё тебе прощу. И бойся, потому что я всё прощу, но ничего не забуду.

— Декарт мне в печень?

— Вот именно.

Моя неподкупная рыжая любовь вновь углубилась в чтение, почесала в затылке, поморщила носик, покусала нижнюю губку, дважды вопросительно изогнула левую бровь и, наконец, уверенно сказала:

— Итак, речь наверняка идёт о приключениях Лемюэля Гулливера. Поясняю, «большое в малом» — Гулливер в стране лилипутов, «малое в большом» — Гулливер в стране великанов и «от человека до скотины один шаг» — он же в стране разумных лошадей, где люди выведены в образе диких существ йеху. Непонятно, почему опустили летающий остров Лапута, но ок, пусть.

Я со стоном хлопнул себя по лбу — какой примитив, какой я идиот, как всё просто.

— Поскольку общий смысл книг пастора Свифта это терпимость, толерантность и добросердечное принятие всего, с чем сталкивается человек в жизни, с любым чудом, с собственными иллюзиями, страхами, фобиями, то, конечно… Речь идёт о переговорах?

— Гесс, лизь её, пожалуйста. Она умничка.

Прежде чем Марта успела опомниться, мой преданный пёс счастливо вылизал её в обе щёки!

— Собака страшная, — взвыла рыжая красавица, умилённо обнимая добермана за шею.