Изгоняющий бесов. Трилогия

Белянин Андрей Олегович

— Пошли на хрен! — громко выдал я, категорически не зная, с чего ещё можно начать разговор. — Это мой пёс! Кто его тронет, тот труп. Вопросы?

Хм, несмотря на повисшее молчание, видимо, вопросов у рогатых, узкоглазых и плоскомордых неграждан Самарканда было множество.

— Кто ты, о глупейший или храбрейший человек с ослом? Возможно, твоё имя Насреддин?

— Нет, — не стал врать я, ибо было бы просто непорядочно (да и небезопасно, кстати) прикидываться живой легендой всего Среднего Востока, Индии, Персии, Булгарии и

Татарстана.

— Не Насреддин, — удовлетворённо переглянулись шайтаны.

Видимо, мой ответ их несколько успокоил.

— Но, быть может, ты друг Насреддина, великий Багдадский вор Лев Оболенский?

— Вообще не в курсе, кто это такой, — пожав плечами, признался я.

Самый тощий из шайтанов, с косящим взглядом и паркинсоном на всё тело, вдруг осенил себя широким крестным знамением. Его неслабо тряхануло электрическим разрядом с высоких небес, но, видимо, имя Оболенского было страшнее.

— Тогда, о человек с ослом…

— Некоторые утверждают, что это ишак.

— …о человек с ишаком, мы тебя съедим! — хором заверили нечистые.

— Минуточку, — резко опомнился я. — А у вас тут разве не должно быть двух-трёх бесобоев из России?

— Кто такие, э? — переглянувшись, искренне удивились шайтаны. — Мы не видели, не знаем, почтеннейший. Нам кушать пора.

— Получается, меня подставили?

— Какая тебе теперь разница, уважаемый, вай мэ…

После чего началась лютая месиловка!

Шайтаны ростом не выше метра с кепкой, но жутко ловкие, зубастые, а когти у них с таким количеством песка и грязи, что лишь одна скользящая царапинка — и лови заражение крови.

Традиционные сорок уколов в живот от бешенства уже не спасут, даже великий Авиценна признавал своё бессилие перед укусом шайтана. Поэтому выбора у нас не было абсолютно никакого, как и времени на раздумья…

Первому же оскалившему зубы я наотмашь скособочил челюсть знаменитым хуком отца Пафнутия. Остальные трепали меня, как хотели, пока в дело наконец-то не включился бодрый Гесс. Ну-у как включился…

Сначала он просто сидел, поджав хвост и выпучив глаза, пока один из шайтанов, роя задним копытом землю для разбега, случайно не выворотил какую-то доску. Глаза пса загорелись.

Я успел прокричать:

— Палка! Неси мне, поиграем! Ай, сволочь кусачая, на тебе-е…

Верный доберман не смог сдержать душевных порывов и храбро принёс мне в зубах кусок деревяшки, которым я и взмахнул от души:

— Заполучи, фашист, гранату!

От удара доской в лоб шайтана подкинуло почти до луны, где он и рассыпался чёрным пеплом с душераздирающим визгом. Типа прям вот так. Я ничего не понял.

Другие нечистые тоже. Поэтому, пользуясь ситуацией, страх за свою жизнь отправил меня в наступление, более похожее на истерическую панику.

— Всех убью, один останусь!

Гесс восторженно лаял и наконец-то догадался слегка отвлечь врагов с тыла. То есть кусь клыками за хвост — это, мягко

говоря, заставляет забыть о многом и, матюкаясь на древнеарабском, хотя бы обернуться. А тут и я с достойным ударом проверенной доской по нечистому затылку!

Вдвоём мы уложились в шесть-семь минут, хотя, конечно, последнего шайтана гоняли, наверное, кругов пять вокруг развалин мечети, пока я-таки не врезал ему в прыжке по порочной волосатой заднице.

— Всё? — обиженно сдвинул жёлтые брови мой пёс, поднимая торчком ослиные уши. — Они кончились? Так нечестно! Мы только начали играть. Хочу ещё шайтанов. Я их кусь!

— Боюсь, что нам на сегодня достаточно…

Даже не уверен, что это были мои слова.

Голова кружилась, всё тело горело огнём, видимо, меня не один раз зацепили. Уже несфокусированным взглядом я отметил незнакомые буквы на узком обломке доски[2]:

Возможно, это как-то помогло мне в драке. Хотя вряд ли, тут главное крепость и вес дерева, а то, что на нём написано, наверное…

— Эй, эй, ты чего?! Нельзя падать! Хочешь лапку? На. Хочешь две? Я тебя лизь, лизь, лизь…

В общем, как вы, наверное, догадались, в себя я пришёл уже в бинтах на той же самой койке под бдительным присмотром Николая Вениаминовича. Главврач без сантиментов сообщил, что я упёртый мазохист, что он не потерпит, чтобы его больные сбегали неизвестно куда, возвращаясь битыми-перебитыми, что от абсцесса меня спасло только чудо и в следующий раз он даст указания тупо накачать меня феназепамом, чтобы я лежал и не дрыгался!

Честно говоря, у меня даже не было сил, чтобы извиниться за своё неподобающее поведение. Мой доберман вообще делал круглые глаза, изо всех сил демонстрируя, что уж он-то был против, но я его не слушал. Мерзавец остроухий.

Декарт мне в печень, да он продался с потрохами, одним скулежом и жалобным взглядом заставив главврача втихую приносить ему разные вкусняшки. Хотя общеизвестно, что ни в какой больнице вам не позволят держать рядом собаку. Видимо, здесь можно было многое.

Зато на следующий день меня навестила Марта. Она была в строгом длинном платье в пол, на плечи наброшен белый халат, а на шее рокерский платок с символикой группы «Эпидемия».

Убейте меня здесь же, если я знаю, что это за ребята и о чём они поют. Но раз она это носит, то, наверное, что-то в этом есть. Нужно будет потом поискать в Ютубе.

— Фёдор Фролов…

— Тео, — напомнил я.

— Ну, норм, пусть будет Тео, — неожиданно легко согласилась она. — Я в курсе всего произошедшего. Шутников уже наказали. Но как же вы, образованный, трезвый человек…

— Не всегда трезвый, — честно признался я. — Учёба у отца Пафнутия включает некие дозы потребления алкоголя, чтоб лучше видеть бесов.