Изгой

Майерс Александр

— Думаешь, сейчас хорошая идея пить? — осторожно спрашивает Виталий.

— Тебя забыл спросить.

Юрий с яростью срывает галстук, бросает его на пол, а сам падает в кресло. Положив руки на подлокотники, он строго смотрит на нас с Алексеем.

— Ну, давайте. Вопросы, возражения. Только в темпе, у нас нет времени мусолить.

— Торопиться некуда, — спокойно говорит Алексей. — Сядем.

Мы вместе подходим и садимся на диван напротив Юрия. Двоюродный дед по пути придерживает меня за

плечо. Явно обозначает поддержку и то, что он скорее на моей стороне.

Не могу сказать, действительно ли это так. С Алексеем я ещё ни разу не говорил с глазу на глаз. При этом он всё же проголосовал за принятие нас с мамой в семью.

Виталий, покачав головой, садится в кресло по правую руку от брата. Снимает очки и протирает глаза.

— Итак, — говорит Алексей. — Юра теперь временный глава рода. Я не могу этого отрицать, раз уж Гриша подписал указ.

Юрий хмыкает. Мол, ещё бы.

— Этот вопрос я предлагаю пока что отложить, — продолжает Алексей. — Обсудим статус Александра и Анны.

— Разве здесь есть, что обсуждать? — подаёт голос Виталий.

— А разве нет? — встреваю я.

— Дайте мне закончить! — Алексей повышает голос. — Вы что, все поголовно потеряли уважение к старшим? Вас надо вернуть за школьную скамью и заставить заново учить дворянское право?

— Кое-кто из нас до сих пор школьник, — саркастично замечает Юрий.

— При этом он ведёт себя достойнее вас обоих. Пока ты, Виталя, стоял в стороне, а ты, Юра, размахивал кулаками, он единственный помогал князю. Разве нет?

— Не пристыдишь, не пытайся, — морщится Юрий.

— К делу! — отрезает Алексей. — Итак, Александр утверждает, что Гриша проголосовал за них. Юрий говорит, что это не так. Я не хочу обвинять во лжи никого из вас, так что предлагаю сделать следующее. Временно оставим их статус прежним. Дождёмся, когда князь придёт в себя и узнаем правду.

— А если он всё же скончается? — спрашивает Виталий.

— Тогда и будем решать.

— Нет, дядя, так не пойдёт, — Юрий хлопает ладонью по подлокотнику. — Я не позволю сомневаться в моих словах. Бастард и его мать отныне изгои. Никаких «но».

— Ты уверен? — Алексей прищуривается. — Ты точно слышал, как Григорий сказал «против»?

— Да.

— Слово чести? — саркастично спрашиваю я.

— Слово чести кому? Тебе, грязный бастард?

— Вам бы точно не мешало повторить дворянское право, — я усмехаюсь. — Слово чести даётся вне зависимости от сословия собеседника.

— Поучи меня ещё.

— Знаешь, мне начинает казаться, что он и правда умнее тебя, — замечает Алексей. — Хватит увиливать, Юра. Ты даёшь слово чести?

— Да. Отец сказал «против».

Сволочь. Врёт и не краснеет.

Меня вновь охватывают подозрения. Почему же Юрий так спокойно лжёт? Он действительно

рассчитывает, что его сиятельство уже не придёт в себя? Или, скорее, он надеется сделать так, что не придёт?

Не хочу и не могу в это поверить. Неужели он и правда на такое способен?

— Не имею права сомневаться, — холодно говорит Алексей. — Но прошу тебя принять моё предложение, Юра. Семья и так сейчас окажется под ударом. Когда станет известно о состоянии князя, враги попытаются расшатать наше положение. Акции Династии неминуемо упадут. Появится много проблем.

— Я с ними разберусь, — Юрий вяло машет рукой.

— Сам разберёшься? Один?

— Если понадобится.

— Допустим, что так, — с явным недовольством кивает Алексей. — И тем не менее, нам ни к чему ещё один скандал. Изгнание членов рода в любом случае пятно на репутации.

— Наличие таких членов рода, как они — ещё большее пятно.

— Неужели? — спрашиваю я. — По крайней мере, я не прикрываю словом чести заведомую ложь.

— Хочешь сказать, я лгу, бастард?!

— Конечно. Прямо заявляю об этом.

— Не боишься за это ответить?

— Нет.

— Довольно! — рявкает Алексей. — Вы уже слишком много раз повздорили за сегодня. Юра! Посмотри на меня. Послушай. Ты просто не имеешь морального права так поступить. Если мы объявим их изгоями, это принесёт нам лишь вред.

— Во-первых, кто это «мы»? — сверкая тёмными глазами, спрашивает Юрий. — Изгоями их объявляю Я! Во-вторых, от этого не будет вреда. Если что-то и появится, я разберусь с этим вот так, — он щёлкает пальцами.

— Зря вы так самонадеянны, дядя, — говорю я.

— Тебя не спрашивают.

— Юра, это окончательное слово? — нахмурившись, спрашивает Алексей.

— Да.

— Я понял, — Алексей поднимается. — Ты допускаешь ошибку. И я постараюсь помочь тебе исправить её.

— Как это понимать?

Юрий тоже встаёт, и я следом. Виталий единственный остаётся сидеть.

— Так, что я не согласен с твоим решением, и буду ему противиться. По-доброму, племянник, как любящий тебя дядя, — Алексей улыбается, но эта улыбка похожа на лезвие кинжала.

— Не советую лезть в мои дела.

— Я тебя услышал. Александр, идём. Хочу кое-что сказать тебе наедине.

— Я тоже не собираюсь это терпеть, — говорю я, глядя Юрию в глаза.

— И что ты сделаешь, бастард? Кому будешь жаловаться?

— Жаловаться? Никому. Я буду бороться. До встречи на поле битвы, дядя.

— Смешно слышать от тебя угрозы. Лучше спрячься в нору и не высовывай голову. А то как знать, её может кто-нибудь случайно отрубить.

— Надеюсь, вы помните, что все люди смертны, — ледяным тоном отвечаю я. — Вне зависимости от их титула и должности.