Излеченные души
Шрифт:
— Никто из вас не был в новом Сионе. Он совсем не похожа на нашу прежнюю общину. А старейшины и ученики пророка Каина... они еще хуже, насколько это возможно, — Лила затихла и всхлипнула от нахлынувших эмоций. — Боюсь, что мы больше не увидим Кая и Стикса.
Мое сердце пропустило удар от боли в ее голосе, и добавила:
— Или моего Флейма.
Мэй и Лила ничего не сказали в ответ, по моим щекам потекли слезы.
Я призналась:
— Он целовал меня. Вчера мы целовались.... — рыдание собралось в моем горле, но мне удалось добавить: — и он обнимал меня. Прикасался ко мне, а я к нему. Мы целовались. Вопреки всему мы целовались...
— Мэдди, — прошептала Мэй.
Затем вспыхнул страх, когда я подумала о том, что будет дальше. Мое тело напряглось, а разум возвращал к воспоминаниям. К тому времени, когда Мэй убежала и люди были в панике. К тому дню, когда все старейшины пришли ко мне, чтобы избавить от греха моей семьи...
Я сидела в углу, когда услышала приближающиеся шаги к нашим покоям. Но это были шаги не одного человека. Их было много.
— Мэдди? — позвала Лила с другого конца комнаты. Но я не посмотрела в ее сторону. Не могла. Мой взгляд был прикован к двери. К множеству теней, что пробивались из-под нее.
Я обхватила ноги руками и крепче прижала их к груди. На какой-то момент я убедила себя в глупости, что смогу стать достаточно маленькой, что если прижмусь к стене, то старейшины оставят меня в покое.
Но когда услышала гул голосов за дверью, то поняла, что ничего не спрячет меня от них. С тех пор как Мэй ушла, они смотрели на меня, ее кровную сестру, с нарастающим гневом и подозрением.
Я знала, что они пришли за мной, чтобы наказать меня вместо Мэй.
Внезапно дверная ручка повернулась и дверь открылась, а в проеме замаячила широкая фигура брата Моисея.
Его взгляд немедленно вперился в мой.
Когда он увидел меня, прижатой к стене, то махнул рукой, давая знак подняться. Я не была уверена, что ноги выдержат меня, поэтому схватилась за стену, пока поднималась.
Без слов брат Моисей развернулся и вышел за дверь. Я последовала за ним, не в состоянии даже взглянуть на Лилу. Я боялась, что не выдержу страха и сочувствия в ее взгляде.
Брат Моисей шел по коридору в комнату, в которой проходили братско-сестринские единения. Но когда я рискнула осмотреть коридор, то задалась вопросом, где остальные старейшины.
Когда мы вошли в комнату Моисея, вопрос отпал сам собой.
Братья Иаков, Ной и Габриэль стояли в центре комнаты рядом со столом, к которому были приварены кандала. К этому столу меня приковывали каждую ночь, пока Моисей очищал мою грешную душу.
Каждый из старейшин снял рубашку и брюки, и все они наблюдали за мной, поглаживая рукой эрегированную длину. И ранее не испытываемый страх охватил меня.
Я была в ужасе от того, что они хотели сделать со мной, и брат Моисей крепко схватил меня за руку. Я закричала от боли, когда он потащил меня к столу, захлопнув за мной дверь.
Развернув меня, брат
Моисей прекратил движение у высокого выреза моего платья. Я задыхалась, пытаясь дышать сквозь страх, когда он сказал:
— Видите, братья, ее грешная душа отступает от прикосновения Господа.
И мое сердце ухнуло вниз из-за решительности в лицах братьев. Из-за решительности очистить мою душу.
Я подавила всхлип, когда брат Моисей начал расстегивать мое платье.
Через секунду оно оказалось на полу, и я предстала голой перед братьями. Голой и дрожащей. Моисей никогда не позволял мне носить нижнее белье — закон, который я презирала. Ему не нравилось долго возиться, чтобы взять меня.
Брат Габриэль сделал шаг вперед, а брат Моисей отступил. Я хотела прикрыться, развернуться и убежать, хотела остаться одной, но боролась с этим желанием и стояла неподвижно.
У этих мужчин был контроль надо мной. Я всегда подчинялась их приказам.
Габриэль поднял руку и, проведя пальцами по моему соску, облизал губу. Слезы заполнили мои глаза, но я сморгнула их, заставляя себя выдерживать испытание.
Но затем его палец начал перемещаться ниже, к моим самым интимным частям. Когда палец Габриэля оказался между моими складочками, болезненный плач сорвался с моего горла. Я хотела отпихнуть его руку, хотела сказать ему остановиться. Но знала, что у меня нет власти.
И потом меня накажут. Я бы не смогла вынести наказания.
В глазах Габриэля вспыхнуло пламя, когда он потер пальцем меня между ног, наклоняя лицо ближе к моему. До того, как его рот оказался у моего уха, он толкнулся пальцем в меня, и я закричала.
— Я вижу Джезабель и Саломею в тебе, Магдалена. Вижу, что сатана обладает твоей душой, так же как и их. Эти глаза, губы, волосы. Проклятье вашей семьи. Окаянные.
Затем Габриэль развернул меня и нагнул над столом, прижав мою грудь к деревянной поверхности. Мои ноги были раздвинуты, и прежде чем я могла приготовиться, он толкнулся в меня. Крик покинул мое горло из-за ощущения, что меня разрывают на части.
— Кричи, шлюха Сатаны. Кричи, пока мы будем освобождать твою душу от зла, — зарычал Габриэль, наращивая темп, прижимая свои ногти к моему затылку.
Я пыталась отгородиться, пыталась думать о чем-то другом, но движение сбоку привлекло мое внимание. Старейшины подходили ближе. И в эту минуту я потеряла надежду. Я знала, что они все возьмут меня. Один за другим.
Слезы полились из глаз, когда Габриэль зарычал в своем освобождении. Прежде чем я могла смириться с тем, что будет дальше, меня потащили к стене и приковали запястья к коротким цепям, свисающим сверху.