Измена по контракту
Шрифт:
«Привет! С кем потерял девственность твой муж?».
Она отвечает через три секунды:
«Со мной».
«А ты?»
«А я с ним, мы оба были девственниками».
«Спасибо за ответ. Если передумаешь, у тебя есть время до вечера».
«Я не передумаю. Сделай это».
Я это сделаю.
В полдень я стою у его дома. Он выходит из парадной с двумя тяжёлыми сумками, похожими на баулы из строительных магазинов. Из сумок торчат бутылки, ботва ананаса и упаковки с мясными деликатесами. На Владе широкие льняные штаны на верёвочке и белая рубаха с длинными рукавами,
Бедняга.
Мы складываем сумки в багажник и садимся в машину.
— Почему ты не включила кондиционер? — спрашивает он недовольным тоном.
Мне хочется тут же врубить кондиционер, направить сопла вниз, чтобы моего Славика не продуло, достать из термосумки воду и шоколадки, предложить жевательные резинки, застегнуть пуговицы на его рубашке, которые по какому-то недосмотру расстёгнуты больше положенного, — настолько, что видна ложбинка на груди. В общем, так и тянет позаботиться об этом парне. Но я не должна этого делать, если хочу завоевать его сердце. Я должна быть садисткой. Он же мазохист. Поэтому я не реагирую на его слова и не включаю кондиционер. В салоне не так уж и жарко, хотя машина долго стояла на солнце. Не больше тридцати градусов. На верхней губе скапливаются капельки пота, я смахиваю их пальцем.
??????????????????????????— Мне жарко, Яна, — сообщает Влад, глядя на меня в упор.
Я разыгрываю раздражение:
— Влад, ну сколько можно! Ты же видишь, что я веду машину? Я не могу сейчас отвлекаться! Если тебе надо, включи кондиционер сам, ты прекрасно знаешь, где кнопка! Не приставай ко мне со своей ерундой, иначе получишь по жопе.
Замечаю краем глаза, как у человека отвисает челюсть.
— Ты охренела?
Я выбираю место и аккуратно паркуюсь у тротуара. Разворачиваюсь к Владу. В его глазах плещется паника и ещё что-то непонятное — болезненное возбуждение? Ему нравится, когда его унижают? Его это будоражит? Сердце выпрыгивает из груди, мне хочется обнять его и попросить прощения — за себя, за Киру Платонову, за маму его непутёвую. Но у меня есть план, которого я должна придерживаться, если хочу получить полтора миллиона.
— Выходи, — говорю я. — Если тебе не нравится, как я с тобой обращаюсь, я тебя не держу. Проваливай! — И добавляю: — Славик.
Мы пялимся друг на друга. Его глаза непонятного цвета — то ли серые, то ли карие, — лихорадочно блестят. На скулах появляются бордовые пятна. Мне хочется губами проверить, насколько они горячие. Хочется положить руку на ширинку и выяснить, возбуждён ли он, — как тогда, в баре, когда я била его по груди. Но я этого не делаю, мне тоже страшно.
Игра в гляделки заканчивается моей полной победой. Он отводит взгляд и тихо спрашивает:
— Что ты делаешь со мной?
— Пока ещё ничего, — отвечаю я и трогаюсь с места. — Но я сделаю с тобой всё, что мне захочется. И ты не сможешь мне отказать.
— Зачем? Господи, зачем тебе всё это? — он обращается уже не ко мне, а к Богу, наверное. — Ты ничего не понимаешь.
Прикусывает нижнюю губу. Бордовые пятна расплываются по всему лицу. Меня пробивает бешеным, неконтролируемым желанием, я едва сдерживаю стон, рвущийся сквозь зубы. Я так сильно хочу этого мужчину!
— Затем, что я так хочу.
Он наклоняет голову.
Чувствую себя, как во сне-кошмаре, где ты ничего не контролируешь, а безвольно тонешь в бредовых событиях.
Когда на заднее сиденье втискиваются Вася, Наташа и Мадина, Влад приходит в себя. Выглядит он неважно, и Вася это замечает:
— Влад, что с тобой? Почему ты красный? — она тянет руку, чтобы прикоснуться к его щеке, но Влад уклоняется.
— Всё нормально.
— Ну я же вижу, что ненормально! Тебе жарко, да? Воды хочешь? Яна, включи кондиционер, только не сильно холодно, а то Влада продует…
Он оборачивается к ней и отчётливо произносит:
— Василиса, заткнись, пожалуйста, — и раздражённо жмёт на кнопку климат-контроля.
Девушки замолкают на полуслове, а я наконец-то понимаю, почему Влад переспал с Васей сто лет назад. По неопытности он спутал гиперопеку и садизм. Под видом заботы Вася обесценивала его желания и решения, превращала взрослого человека в беспомощного ребёнка. Это такое же унижение, как получить массажной щёткой по лицу. Он искал острых ощущений, которые познал с Кирой, но напрасно. Вася не садистка, а помешанная на контроле клуша, а это совсем другой расклад. Влада это не торкает. И, видимо, в качестве наказания для самого себя он оставил Васю работать в «Питерстрое» — не потому, что она незаменимый работник, а потому, что он мазохист. Пусть она и не удовлетворила его извращённые желания, но всё же цепляла какую-то струнку в его больной душе.
А я его желания удовлетворю.
О, ещё как!
Я знаю все его тайны.
Включаю радио, нахожу самый весёлый канал и прибавляю скорость. Влад демонстративно пристёгивается. Несмотря на то, что я наорала на него, негативной энергии между нами не чувствуется. Скорее, энергия ожидания. Мы оба ждём, куда заведёт нас наша игра.
Турбаза расположена в сосновом лесу, вплотную подступающему к дюнам. За дюнами — море. Мелкое, но чистое и успевшее прогреться на солнце.
Коттедж именно такой, какой мне показывал Никита: двухэтажный, довольно просторный и удобный для больших компаний. На первом этаже — гостиная с камином и кухней, «хозяйская» спальня, сауна и необъятная веранда с плетёной мебелью и пальмами в кадках. На втором — гостевые спальни и второй санузел. Нас всего шесть человек. Места хватит всем.
Мне, конечно же, приходится поселиться с Васей. Она в отвратительном настроении. Во-первых, утром её шуганул Влад, а, во-вторых, она подозревает, что я с ним «мучу».
— Пойдём покурим, — предлагает она, когда я забрасываю свою сумку под кровать, а мини-камеру прячу в карман шортов.
Надо незаметно её установить.
— Я не курю.
— Но ты курила.
— Бросила. Я же тебе уже говорила.
— Ну пойдём со мной постоишь, мне одной скучно, — просит она пассивно-агрессивным тоном.
Выглядит она хуже, чем обычно. Волосы как будто грязные, губы сухие, глаза обведены красной каймой. Не накрашена.
— Мне некогда. Влад попросил закинуть воду к нему в комнату, — вру я.