Измена в Кремле. Протоколы тайных соглашений Горбачева c американцами
Шрифт:
В течение всего понедельника Ельцин продолжал оказывать открытое неповиновение путчу и организовывать себе поддержку. Пренебрегая опасностью попасть под огонь армейских снайперов, он вышел из здания парламента и обратился с речью к десяткам тысяч москвичей, стоявших среди танков и бронетранспортеров. Ельцин повторил, что Янаев и другие захватили власть незаконно; он также призвал к всеобщей забастовке против установления чрезвычайного положения. Эдуард Шеварднадзе и другие видные демократы пришли к зданию, чтобы продемонстрировать свою солидарность.
Павлов, сославшись
А Буш по возвращении в Вашингтон сел на телефон. Прежде всего он переговорил со своими главными европейскими союзниками — Джоном Мейджором, Франсуа Миттераном и Гельмутом Колем, а потом — с Лехом Валенсой в Польше, Вацлавом Гавелом в Чехословакии, Тургутом Озалом в Турции, Рюдом Любберсом в Нидерландах, Йожефом Анталлом в Венгрии, Брайаном Малруни в Канаде, Джулио Андреотти в Италии, Тосики Кайфу в Японии и Фелипе Гонсалесом Маркесом в Испании.
Валенса, Гавел и Анталл были озабочены тем, что сторонники жесткой линии в Москве найдут способ спровоцировать подобные перевороты в их странах. Буш убеждал их не принимать никаких предварительных мер, которые могут показаться провокационными, но в то же время обещал дать ясно понять в своих заявлениях, что, какие бы события ни произошли в Советском Союзе, процесс демократизации в Восточной Европе необратим.
Мейджор предсказал, что новый режим в Москве будет свергнут через несколько месяцев, если не раньше, а Миттеран заметил, что «это, пожалуй, будет впервые, когда путч провалится» в советском блоке. Буш вспомнил о своем контакте с Янаевым в Киеве три недели назад и заметил, что вице-президент Куэйл встречался со своим коллегой на похоронах короля Норвегии Улафа V в январе и премьер-министра Индии Раджива Ганди в мае. Куэйл сказал, что Янаев «не брызжет энергией», но человек «сносный».
Буш сказал Мейджору и Миттерану, что, согласно наблюдениям его и Куэйла, Янаев «не такой уж плохой парень, но крайне легковесен». Миттеран согласился с этим, добавив, что Янаев, «вероятно, всего лишь марионетка» в руках остальных семи членов Комитета по чрезвычайному положению.
Премьер-министр Испании Гонсалес уговаривал Буша попытаться связаться напрямую с Горбачевым, хотя бы для того, чтобы стало известно об этой попытке, и она показала бы, что Соединенные Штаты не отказались от смещенного лидера.
Из всех руководителей, с которыми говорил Буш, Коль был расстроен больше всех. Канцлер знал, как ненавистно советским сторонникам жесткой линии объединение Германии в рамках НАТО, и опасался, не захотят ли они использовать советские войска, все еще находившиеся в Восточной Германии, для возбуждения беспорядков. Он настоятельно просил Буша потребовать, чтобы новые советские лидеры придерживались своих международных обязательств и уважали права человека. Коль просил также американского президента подчеркивать, сколь важное место занимает Горбачев в истории мира.
В начале дня Буш готов был к самому худшему. Он старался никого не
В гостиной Бушей в Кеннебанкпорте Скоукрофт сообщил, что из Москвы поступают противоречивые сообщения. Бронетранспортеры на улицах были замечены из посольства США всего несколько часов тому назад, что было добрым знаком, поскольку по обычному сценарию военного переворота танки выкатываются, как только сделано первое объявление о путче.
Скоукрофт передал мнение ЦРУ, что заговорщики так и «не выстроили своих уток в ряд», но от себя добавил: «Все это в данный момент предположения, к которым, несомненно, примешивается стремление выдать желаемое за действительное». Янаев и соучастники заговора вполне могут оказаться будущим правительством Советского Союза, и Скоукрофт напомнил Бушу: «Вы должны быть осторожным. Возможно, нам придется иметь дело с этими парнями».
Бейкер позвонил Бушу из Вайоминга и вспомнил, что сидел рядом с Янаевым во время московской встречи в верхах: «Он не выглядит как главарь банды», — заметил Бейкер.
Зная о том, что пресса непременно спросит его о Янаеве, Буш сказал: «Может, нужно полегче обойтись с ним вначале».
Незадолго до восьми утра угрюмый Буш появился перед репортерами и теле- и кинокамерами в коттедже, который обычно занимали агенты секретной службы. Следуя совету Коля, Буш сказал, что, как он ожидает, «Советский Союз будет полностью выполнять свои международные обязательства», и назвал Горбачева «исторической фигурой, человеком, который привел Советский Союз к экономической реформе, что позволило ему играть конструктивную роль в деле сотрудничества на международной арене».
Буш не стал открыто осуждать тех, кто пришел теперь к руководству в Кремле. Используя формулу Скоукрофта, он назвал захват власти «внеконституционным». Он с надеждой отметил, что Комитет по чрезвычайному положению обещал продолжить реформу, но признал: «Я не знаю, верить этому или нет. Я думаю, что в данный момент нам надо просто наблюдать за развитием ситуации и повторять снова и снова наши принципы, — посмотрим, как будут развиваться события. Все еще только разворачивается».
Один из журналистов спросил, что думает президент о Янаеве. Буш ответил: «Ну, инстинкт подсказывает мне, что у него есть определенное обязательство продолжать реформу… Но, думаю, не он определяет цели… Я уже говорил неоднократно, что мы не хотим видеть путч, поддерживаемый КГБ и военными».
Затем он добавил: «Я думаю, важно знать, что путчи могут и проваливаться. Вначале путчисты могут захватить власть, а затем они наталкиваются на волю народа».
А как насчет требования Ельцина объявить всеобщую забастовку? «Ну, посмотрим, что из этого получится… Я надеюсь, что люди услышат его призыв». Вернется ли президент в Вашингтон? Буш вспылил: «Я не интересуюсь разыгрыванием спектаклей. Не стараюсь делать вид, будто занят работой». Он заметил, что в Кеннебанкпорте есть прекрасный комплекс связи.