Измена за изменой
Шрифт:
– Прости, это ароматизатор. Крис обожает персики.
Крис обожает дешевку и безвкусицу, ну да ладно.
Заходим.
Что ж. Не так все и плохо. Какие-то выцветшие обои с огромными, неказистыми цветами. Они уже сто лет, как потеряли свои краски, кое-где отклеились и порвались, но я ничего не говорю. Не хочу ее смущать.
Вот и снова! Приведи меня в похожую дыру хотя бы кто-то из моих я бы точно не думал об их чувствах, потому что мне насрать! Обычно. Но не с ней.
Выдавливаю
– Прости за беспорядок.
– Ничего.
Выдавливаю и молюсь, чтобы мои ноги к чему-нибудь не прилипли, а Лиза спрашивает.
– Помоешь руки?
Очень хочется сказать «нет, давай съебем побыстрее», но я киваю. Снова молюсь, чтобы в ванной мне не подхватить какую-нибудь болезнь, или хотя бы, если я ее подхвачу, человечество знало, как ее лечить, но комната оказывается странно чистой.
Приятная.
Раковина старая, потертая местами, но все в порядке. На полке нет пыли и грязи, ошметок пасты. Нет и мерзкой ржавчины, только персиками воняет - и это самая большая трагедия этой комнаты. Пока мою руки, бросаю взгляд на батарею, и там уже находка неприятная. Какие-то страшные стринги и чулки. Точно не Лизины. Она бы такое ни за что не надела - слишком вульгарно. Значит, и каблуки тоже принадлежат ее соседке.
Ага. Лиза живет с блядью. Понял, принял.
Усмехаюсь, промокаю лицо холодной водой, потом выхожу, не найдя полотенце. Точнее, оно висит, но трогать его не хочу - брезгую. Если оно не принадлежит Лизе, значит, принадлежит бляди. Спасибо, увольте.
А она стоит и ждет меня в тесном коридорчике.
– Пойдем, я дам тебе полотенце, - улыбается слабо и приглашает пойти за ней, - Прости, не предупредила заранее…
– Это всего лишь вода, высохнет.
Бросаю взгляд на ее попку. Черт, как же она хороша. Особенно без лишней одежды…
Прекрасно. Картинки в голове о прошлой ночи помогают моему возбуждению принести мне новый дискомфорт. Потрясающе, блядь. Может, я и правда больной? В смысле. Сексуальный маньяк? А что? Это многое бы объяснило…
– Заходи.
Лиза приглашает меня за первую дверь, и я вздыхаю, игнорируя весь этот ее загадочный образ в полутьме, проскальзываю внутрь.
И снова удивляюсь!
Комнатка небольшая, но чистая. Окно раскрыто нараспашку, так что здесь не пахнет мерзкими персиками, на которые я, клянусь, больше никогда не смогу взглянуть без слез. Красные лучи солнца играют на висящей под потолком карусельки со стекляшками, создавая причудливые отблески.
Красиво.
Здесь пусть и бедно, но красиво и уютно. А еще пахнет Лизой. И Лизой заклеены все стены над разобранным, укрытым фиолетовым пледом диване - ее рисунки. Платья, какие-то деревья, цветы…
– Ого… - говорю тихо, подойдя ближе, чтобы рассмотреть, - Ты круто
– Мама любила рисовать, и я тоже…
Поворачиваюсь и смотрю на то, как она неловко мнет пальцы, улыбаюсь.
Черт, какая же ты красивая…
Так, ладно. Не отвлекайся! Поворачиваюсь обратно. Вижу домик на берегу речки, потом яблоко ярко-красного, сочного цвета. Чтоб тебя! У меня рот слюной наполняется, когда я на него смотрю. Безумно захотелось яблок…
Хочу сказать что-то ироничное об этом, но когда поворачиваю голову, замечаю красивую рамку с фотографией. На ней миловидная женщина обнимает маленькую, светловолосую девчонку, и я сразу понимаю, что это Лиза и ее мама.
Они не сильно похожи, разве что глаза, но так может обнимать только мама.
– Это мама, - звучит тихое, когда я бережно беру фотографию, - Мое первое сентября.
Лиза подходит ближе, становится по правую руку, а я бросаю взгляд на ее тихую, нежную улыбку, и внутри что-то сжимается.
– Мне очень жаль.
Кивает.
– Мне тоже, - потом она отрывается от фотографии и смотрит мне в глаза так пристально, что я ежусь.
Будто она все обо мне знает…
– Адам, все нормально?
Черт. Твою мать. ТВОЮ МАТЬ!!!
Подбираюсь, ставлю фотографию обратно и сажусь на диван.
Скрипит.
Это почти забавно, и я слегка улыбаюсь, а потом тяну ее к себе за бедра и обнимаю, уткнувшись в живот.
Нет, Лиза, ненормально.
– Да, а почему должно быть иначе?
Блядь, ты просто ебанный трус, Салманов. Просто конченный трус…
– Мне показалось, что…ты…
– Тебе показалось.
Поднимаю на нее глаза и улыбаюсь искренне.
– Ты такая красивая, девочка…
Провожу пальцами по щеке. Возбуждение бьет прямо в пах, но я стараюсь его игнорировать. Это не тот жесткий момент, когда можно его показывать. Я хочу быть нежным.
И это проблема.
Заткнись.
Притягиваю Лизу ближе, кладу руку на щеку и глажу, а потом целую. Аккуратно. Будто боюсь ее переломить и заставить исчезнуть.
Я ведь так не хочу, чтобы она исчезала… впервые за много-много лет, я хочу, чтобы женщина осталась со мной рядом.
Блядь, как же я этого хочу…
Подталкиваю за бедра к себе, хотя это и не требуется. Лиза сама седлает меня и обнимает так нежно, но так крепко. Углубляет поцелуй.
Ее юркий язычок проходит по моим губам, выбивая из груди глухой стон.
Твою мать. Ты сводишь меня с ума.
И как же от тебя пахнет…
Я спускаюсь к ее шеи и втягиваю этот тонкий аромат. Не парфюм, не крем - это ее запах. Так пахнет Лиза. Мед, что-то молочное, ваниль.
Она пахнет, как рай. И я так хочу в нем оказаться…быстрее, но торможу. Нельзя. Рай нельзя пугать! Поэтому стягиваю лямки ее сарафана медленно, также медленно расстегиваю бюстгальтер, сжимаю грудь.
Она тихо стонет.