Измена. Бежать или остаться

Романовская Ирина

До лечебного «санатория» я собирала чемоданы и сбегала из квартиры, наверное, по два-три раза в месяц. Пряталась у сомнительных знакомых, с которыми знакомилась за кулисами показов, на которые меня все реже звали. Не рисковала бежать к родному отцу, так как он всегда недолюбливал Горского. Да и там меня найти было слишком просто.

Моя жестокая игра в прятки резко заканчивалась через день или два. Назар врывался среди ночи в чужие дома и забирал меня домой.

Поездка в Грецию состоялась ровно через два месяца после моего выхода из клиники. Назар очень переживал,

что ему на столько длительный срок придется оставить меня одну. Предлагал поехать с ним, но тогда моя терапия и посещение групп поддержки пришлось бы прервать.

Я убедила Горского ехать в другую страну, на кону стоял его бизнес. Компания сотовой связи, которая принадлежала их семье, стояла на пороге слияния с европейским гигантом. Объединенная компания планировала обслуживать порядка пятидесяти миллионов абонентов. Сумма сделки перевалила десятизначную отметку.

Он несколько раз повторил, что сорваться и прилететь по моему первому зову не сможет. Я заверила, что со мной все будет в порядке. А потом сбежала и подала на развод.

Часы сигналят о наступлении полуночи.

— Есть еще что-то, о чём мне стоит знать, Назар? Раз уж у нас получается такой себе вечер откровений. Хуже всё равно уже не будет. Кто еще был у тебя кроме Аннет? Олеся из бухгалтерии? Или быть может кто-то из моделей: Стеша, Майя, Аня?

Гремучая смесь злости и боли выходит через язвительный тон голоса. Я пытаюсь надавить на Назара, пытаюсь сделать ему хоть немного больно. Его эмоциональная стабильность выводит из себя. Где его тревоги, где переживания, где хоть какие-то чувства?

— Каро, остановись, — дёрнув меня за локоть, рычит Горский.

— Я просто хочу знать сколько их было. — переворачиваюсь на бок и смотрю мужу в глаза. — Сколько ещё женщин гипотетически могут появиться с фотографиями детей на нашем пороге? Со сколькими ты спал, пока я была в стационаре?

— Каролина! Ты переходишь грань.

Голос мужа наконец-то дрогнул. Но меня уже не остановить.

— Грань чего? Супружеской верности или человеческой морали?

Застонав как раненый зверь, Назар резко встает с постели.

— Пожалуй, сегодня я посплю в гостевой спальне. У тебя явно горячка.

— Я хочу развестись, — бросаю я напоследок Горскому.

— Раз хочешь, то вперёд. — набрасывая на плечи серую футболку, говорит Горский. Сталь в его голосе холодит плечи. — Больше я останавливать тебя не стану.

Не проронив больше ни слова, я молча наблюдаю за тем, как муж хватает подушку и плед и уходит из комнаты. Тело трусит от ужаса. Слезы собираются в уголках глаз.

Назар тянется к ручке двери, чтобы закрыть за собой дверь. Видимо забыл, что сам её и вышиб около часа назад.

— Завтра позову мастера, чтобы вернул всё как было, — притормозив у порога, деловым тоном вещает Горский. — В одиннадцать состоится встреча с Дерзким. Не забудь. Подбор образов к фотосессии для журнала «СтарПипл» и интервью.

Отворачиваюсь от мужа, не проронив ни слова. Ненавижу, когда он так делает. Уходит вместо того, чтобы поговорить. Соленые ручью бегут по щекам без остановки. Закрываю

ладонями рот и вою.

Что я буду делать без Назара? Как буду жить и работать?

Слишком часто я собирала вещи. Слишком часто заставляла играть мужа в догонялки. Если сегодня я соберу вещи, то это действительно будет конец. Горский больше догонять и спасать меня не будет.

Если я провалюсь, то у меня не будет того, кто поднимет меня с колен. Никто не убедит, что всё будет хорошо и мы со всем справимся.

Глава 7

Каролина.

Шесть заведенных подряд будильников, с интервалом в три минуты, друг за другом пытаются вырывать меня из цепких лап ночных сновидений. С трудом отрываю голову от подушки и бреду в душ.

Контрастная температура воды лучше всего пробуждает после тяжелой ночи. Я плакала несколько часов подряд, ожидая, что Горский наплюёт на мои резкие слова и вернется в нашу постель.

Не вернулся.

Обернувшись в полотенце, встаю возле умывальника. Леплю гелевые патчи под глаза, наношу сыворотку на остальные части лица, прохожусь по массажным линиям роликовым массажером.

Вновь и вновь прокручиваю в голове вчерашний вечер. Чувствую стыд за сказанное. Я должна перестать «шантажировать» Назара своим побегом, как только мне что-то не по душе.

Переодевшись в домашние леггинсы и хлопковый топ, спускаюсь на первый этаж, чтобы выпить стакан теплой воды и витамины. В коридоре нос к носу сталкиваюсь с мужем.

— Доброе утро! — несмело здороваюсь.

В отличие от меня Назар уже полностью готов к рабочему дню. Белая рубашка, застегнутая на все пуговицы, темно-коричневые брюки с наглаженными стрелками и пиджак, перекинутый через локоть — несменная классика, которую он надевает, когда надо ехать в офис семейной компании.

— Доброе, — ровный ответ мужа царапает под рёбрами.

Назар не смотрит в мою сторону, борется с галстуком, который никак не может правильно завязать. Подхожу вплотную и забираю из его рук раздражающий предмет гардероба. Развязываю неверно закрученный узел и скольжу пальцами вдоль воротника. Приходится встать на носочки, чтобы дотянуться и исправить перекрутившуюся полоску ткани на затылке.

Прикасаюсь своей грудью к грудной клетке мужа. Оголенный участок кожи на пояснице начинает покалывать. Там не хватает его крепких рук, не хватает сильного нажима и чувства защищенности.

Смотрю в зеленые глаза любимого мужчины и сердце сжимается от тоски. Мелкие морщины в уголках глаз, которых, несомненно, стало больше в последнее время, буквально кричат о том, что Назар так же плохо спал этой ночью, как и я.

— Мы можем поговорить? — не могу выдержать напряжения, опускаю взгляд на свои дрожащие пальцы. Завязываю галстук узлом Виндзор и поправляю уголки воротника. Не хочу отходить, не хочу отпускать его. Ладони застывают на грудной клетке Горского, чувствую, как ускоренно пашет его сердце. — Я вчера немного переборщила с…