Измена. Давай откроем брак?
Шрифт:
— Странно думаешь обо мне, лапая напоказ другую и давая понять всем нашим очень близким друзьям, что наш брак — это туалетная бумага, которой можно подтереться. Ты меня унизил. Не между мной и тобой. Унизил напоказ. Кругом все шепчутся, что тебе настолько насрать, что ты открыто баб домой приводишь,а некоторые дамочки из трусиков выпрыгивают в ожидании, вдруг в следующий раз твой выбор падет на одну из них, — говорит с горечью. — Не важно, сунул ты член в Юльку или не сунул. Ты кайфовал и наслаждался тем, что делал, и ты расчетливо делал мне больно.
— Я думал, что это ты ее пригласила. Как вызов…
— Потрясающе. И, по-твоему, я должна этому обрадоваться?
— Юлю пригласила твоя подруга, Алена, — перебиваю. — Я не зря был против. После того случая… Блять, не зря. Она не только пригласила Юлю. Она переписывалась с ней от моего имени. Завела левый номер и писала ей… Поэтому Юля была уверена, что все случится, поэтому ничего не стеснялась.
— Ох ты ж… Бедненький. Аленка ему плохая. Аленка тебя заставляла членом тереться о задницу Юльки? И лапать ее за грудь у всех напоказ и открыто показывать, что ты ее поимеешь.
— Это было для тебя одной!
— Но видели все. Или Аленка заставляла тебя завтракать, встречаться с другой? Может быть, Аленка подкинула тебе идею трахнуть другую бабу, да так, чтобы жена дала добро?! Честно, Ян, ответь.
— Нет.
— Вот и я так думаю. Я не дружу с Аленой. По-настоящему не дружу с того самого дня, когда она себя предложила вам с другом… Не могу. Просто поддерживаю общение, такое же, как с одной из дальних приятельниц. Да, она завистливая и из зависти смогла вбить клин. Но не будь твоего желания уйти в отрыв, ничего бы не было. Вот первопричина — ты и твои грязные желания. Ты не ошибся случайно, Ян. Ты все просчитал и ты намеренно делал мне больно. Именно поэтому я хочу с тобой развестись.
Ее слова как удар молота, один за другим, бьет без передышки.
Обычно я давил аргументами, а Лана била эмоциями. Сейчас в ней много и того, и другого. К своему ужасу я понимаю, что это не просто эмоции, это ее мысли, трезвые, горькие мысли… Она остыла и все хорошо обдумала, сделала выводы.
У меня даже язык отнялся. Я и не представлял, что все зашло настолько далеко.
Я самоуверенно считал, что Лана сейчас перебесится, и все вернется, как было…
— Этот брак изменил нас. Я стала слишком уверенной в тебе и перестала доверять своей интуиции, ведь Ян знает лучше, а ты вырос настолько, что я просто не знаю…
— К чему ты это, Лана? Не понимаю, к чему ты клонишь?
— К среде, Ян. К твоей среде. Ты всегда был не из бедной семьи, на уровень выше моей. Но сейчас ты богат, вращаешься в иных кругах, с другими развлечениями… Ты уже весь там, богатый, циничный, умный… Слишком много соблазнов? И ты решил, что не стоит их упускать. Но я… Я не тяну это. И не потяну… Извини, ты женился на простушке, которой чужды ваши извращенные развлечения. Так что…
— Бред. Вот последнее точно бред, Лана. Я просто заигрался. Заигрался… Я ошибся. Я не безгрешен. Оказывается, я тоже могу ошибаться и быть слепым, потому что не привык ошибаться. Я думал, что прав, и на ходу подгонял все ответные действия под аксиому, что я прав. Я ошибся, Лана… Просто ошибся. Я раскаиваюсь, что все так вышло. Сожалею… Что мне еще сказать?! Как дать понять тебе, что мне
— Никак, наверное.
Ее усталый ответ вымораживает.
— Что?
— Никак, Ян. Это ничего не изменит. Я хочу развестись. Без грязи, пожалуйста. Если ты еще на это способен и не пойдешь на поводу своей уязвленной гордости.
— Лана, мы можем… Можем все исправить!
— Нет, Ян. Ты настолько заигрался в своих фантазиях, что видишь во мне только суку, способную в ответ на все: по твоему указу лечь под другого, из обиды поджечь дом, на зло украсть детей… Поджечь. Украсть… Господи, да как у тебя только язык не отсох?! Ты совсем перестал меня чувствовать, вот и все. Мы давно не родные и не близкие друг другу. Мы просто рядовые супруги, которым было классно трахаться, и они считали это любовью. И все посыпалось, когда тебе стало скучно трахаться с женой. Любви давно уже нет… Я настаиваю на разводе, Ян.
Глава 41
Ян
Беру день на обдумать ситуацию.
Сложно не рвать, не метать и не лететь следом.
Слова Ланы кипят внутри. Я не согласен. Нет, все не так! Я же люблю ее, семью люблю. Да, оступился, но…
Сердце бьется навылет.
Все оступаются.
Все…
Я не довел до конца, а она? Было ли? Флиртовала? Макс тот же…
Горю в сомнениях и потом меня оглушает.
Словно кто-то выстрелил у самого уха. Доверия нет.
Ни капли доверия в нас не осталось.
Во мне, прежде всего.
Я сам все расплескал. Своим предложением открыть брак, своим поведением на той спонтанной вечеринке на четверых, настойчивостью, продуманностью действий, игрой… Все на поверхности, а за кулисами — флирт с Юлей, сразу после общения с женой, стояк, до каменной рези.
Взгляды, недвусмысленные касания.
Жена чуть-чуть раззадорила и, я, желая претворить прихоть в жизнь, убедил себя, что Лана, однозначно, перешла границу первой. Значит, у меня есть право взять и сделать желаемое.
В каждом действии жены я видел подтверждение того, что она открыла брак и развлекается.
Сейчас анализирую и кроет от мыслей: как охотно я закапывался в могилу, с каким пылом и рвением ломал выстроенное го-да-ми…
И хватило всего-то, до смешного, чуть меньше, чем два месяца, чтобы все разрушить до основания.
Больше десяти лет в браке, в отношениях и того дольше — на одной чаше весов, на второй — фантазии о разгульной жизни, почти два месяца жизни на острие эмоций….
Второе перетянуло, думал, золото, но оказалось, труха. Просто пыль… Какого черта зола такая тяжелая, убийственная, дышать нечем… Ни глотка свежего воздуха, только чернильная сажа, пачкающая все кругом.
Я перебираю в голове все наши стычки, разговоры, ссоры. Лана плакала, я эгоистично не хотел видеть ее слез. Она кричала, я не слышал.
Ее острые ответы, которые меня заводили… Аааа, черт! Я только сейчас понял, какие они были двусмысленные, что понимать их можно было как хочешь, и я, разумеется, понимал так, как было выгодно мне самому.
Как у великого классика: ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад…
За чертой понимания наступает отупение, я сижу в кресле, впервые, как грузный мешок, как основа без костей…