Измена. Игра на вылет

Грасс Елена

– УК – это Уголовный кодекс. Насильственные действия, причинившие физическую боль, но без тяжких последствий. Совершённые из хулиганских побуждений. Ну или, та, что вторая – незаконное проникновение в жилище, совершённое против воли проживающего в нём лица, – монотонно поясняет капитан, пристально изучая моего мужа.

В комнате повисает тяжёлая тишина. Лариса бледнеет. Артур сжимает кулаки. А я... Я просто стою и смотрю, как лихо всё меняется в ситуации, где недавно он привёл свою девку в дом, а она теперь

блеет как овца.

– Пожалуйста, фиксируйте всё как положено. Ничего не забудьте.

Тоже смотрю на мужа, а не на полицейского, пока говорю. Вижу, как он теряется ещё больше, понимая, что я отступать не намерена, как и Воронову звонить не буду.

– А в чём разница между этими двумя статьями, которые вы назвали? – Артур продолжает приставать к полицейским с допросом.

– Она штраф и тюрьма, вторая штраф или принудительные работы.

Лариса резко встаёт с дивана, подходит к Артуру, и в её поведении теперь чувствуется напряжение.

Её пальцы смыкаются вокруг его руки не просто так, а с какой-то почти отчаянной настойчивостью. Она пытается привлечь к себе внимание своего любовника, отвлекая от разговора с полицейскими.

– Артур, ты мне нужен. Можно тебя на минутку?

Это не просьба. Это требование, завёрнутое в вежливость для посторонних.

Он кивает, они выходят в соседнюю комнату, но я и полицейские слышим её возмущение, потому что дверь не закрыта.

– Какая ещё тюрьма?! – тихо и визгливо вскрикивает Воронова младшая. Её голос дрожит от истерики. – Ты с ума сошёл?! Меня папа убьёт! – Лариса взрывается в своём возмущении.

– Успокойся! Он тебя вытащит!

– Нет, он же сказал если я уйду, он мне не простит! Ты же говорил, что всё будет тихо, мы придём, напугаем её совместным проживанием, она позвонит папе, и уговорит его принять нас обратно! Сделай что-нибудь, нельзя ничего допускать никакой уголовки! Ты же обещал, что всё будет под контролем, Артур! Ты же клялся!

Артур, догадываясь, что мы можем слышать, быстро закрывает дверь.

Капитан Рыжов в это время поворачивается ко мне, его лицо внезапно становится менее официальным, почти человечным.

– Марта Викторовна, – он понижает голос до тихого, его глаза становятся устало-понимающими. – Я уже понял в чём дело, и поэтому терпеливо жду, когда эта дамочка испугается окончательно. Но я видел и у неё следы, полагаю, от ваших ногтей. Вы должны понимать, что эта дамочка покажет нам их, и мы тоже должны будет всё это оформить. Я буду действовать строго в рамках закона. Она, уверен, пусть не сейчас, но тоже, скорее всего, напишет на вас заявление.

– Плевать, – выдыхаю я, отворачиваясь к окну. – Пусть пишет.

– Эмоции не всегда хороший советчик. Иногда нужно включать и холодный расчёт, – говорит, возможно, с высоты своего опыта работая в такой профессии.

Лариса и Артур

возвращаются к нам.

– Кстати, у меня тоже побои! Смотрите! – Она резко протягивает руки к лицу капитана, тычась в него тонким запястьем с едва заметной царапиной – следом от моего ногтя, когда я в ярости схватила её за руку. – Видите?! Это же явные телесные повреждения! У меня предложение! Давайте я не буду на неё писать заявление по всяким УК, и она не будет! Заставьте её!

Лариса практически топает ногой, видимо, представляя, что перед ней её молчаливая, со всем соглашающаяся прислуга.

– Нет, я не могу Марту Викторовну заставить отказаться от дела.

– Но почему?! – не понимает Воронова. – И что тогда будет? Тогда вы посадите меня в тюрьму?!

– Таков закон, – невозмутимо пожимает плечами страж порядка. – Оформляй шустрее, не отвлекайся, – вздыхает и говорит старший младшему.

Второй полицейский лишь кивает, продолжая методично заполнять бумаги.

– Марта, давайте без уголовки, а? – обращается ко мне Белов. – Ларисе нельзя уголовку. Воронов, он … зверь! Он её убьёт.

– Убьёт, значит, сядет, – не поднимая головы, заполняя бумаги говорит младший.

Белов тараторит, и, полагаю, это страх осознания, что гениальный план этой парочки дал серьёзный сбой.

Он был уверен, что я начну названивать Воронову и умолять, чтобы тот забрал их к себе.

В принципе, логично: кроме этой квартиры и машины у нас ничего не осталось. К маме уйти никак – начнутся вопросы. Придётся ей всё рассказать, она начнёт нервничать, а я этого допустить не могу. Сама себя на амбразуру брошу, но маму тревожить не стану – у неё недавно был тяжёлый кризис.

Выходит, по логике Белова, у меня и выбора-то нет и остаётся только сделать то, что он требует.

– Капитан, – обращается Белов к полицейскому, – может, как-то можно договориться?

– Хозяин - барин. А в вашем случае – барыня, – кивает в мою сторону полицейский. – Попытайтесь. А то Лариса Александровна прямо в истерике бьётся. Всё про папу говорит. Папа такой страшный у неё, что ли? – усмехается. – Интересно посмотреть на этого монстра!

– Марта, не надо уголовки! – повторяет. – А ты … ты за это забирай машину.

Мы оба с капитаном поворачиваемся к Артуру.

– Да, да, – кивает. – С квартирой я говорил тебе, сложнее, а машину забирай.

– Она и так наполовину моя по закону.

– Ну вот и забирай полностью! Только не надо уголовной статьи против Ларисы.

Я вижу нескрываемое удивление в лицах полицейских.

Да и сама, если честно, я в шоке от такого неожиданного предложения.

Глава 18.

Глава 18.

Не успеваю ответить, чувствую, как телефон вибрирует в сумке.