Измена. Игра на вылет
Шрифт:
– Не знаю, – пожимает плечами, даже не задумываясь.
Теперь он уже не смеётся. Глаза Воронова опущены и смотрят на стол, когда я говорю ему это. Его пальцы начинают нервно стучать по нему, отбивая какую-то мелодию. Неужели ему на самом деле стыдно за неё, хотя он очень усердно пытается это скрыть?
– А вы что, участия в её воспитании не принимали? Или, как многие отцы, зачав, решили, что ваша миссия выполнена?
На эти мои слова он неожиданно резко поднимает на меня глаза, хмурится, но потом снова начинает улыбаться.
То,
Я смотрю на лица людей, как правило, по профессиональной привычке. Потому что люди с больным сердцем имеют признаки болезни уже на лице. Поэтому я всматриваюсь часто именно в лица.
– Или… А, я, кажется, поняла! – продолжаю размышлять.
Неожиданно мне приходит мысль в голову, что Воронов, возможно, сам имеет любовницу, и для дочери это нормально – видеть такие отношения?! Сам не без греха? Просто прикидывается человеком с чёткими и правильными жизненными устоями?
– О чём вы?
– Например, что у неё пример для подражания есть…
– Вы обо мне? Мол, у меня самого рыло в пуху, и она с меня узоры срисовывает? – прямо, откровенно удивляется.
Воронов от такого предположения снова заходится весёлым смехом, и я совершенно точно понимаю, что он искренен.
– Да, я многое упустил, но нет, я не пример для подражания в этом вопросе.
– В любом случае, если бы моя дочь спуталась с партнёром своего отца, да ещё и женатого, я бы… я бы… – задыхаюсь в возмущении.
– Что бы вы? Ну, расскажите, чтобы вы сделали?! – глаза Воронова загораются нескрываемым интересом. Он придвигает кресло к моему столу и ждёт заинтересованно моего ответа.
Опускаю лицо, не зная, что ответить. Надо успокоиться, я слишком возбуждена и взволнована. Нельзя при нём так себя вести, я же не планировала ему открывать свои эмоции.
– Я, кажется, придумал: а давайте вы запретите?
– О чём вы?
– Всё просто. Давайте вы ей запретите встречаться с вашим мужем? Ну, раз вы уверены в том, что всё знаете в этой жизни. Если нам с её матерью не удалось Лару воспитать, а вы воспитали отличную дочь, возьмитесь за её воспитание вы! Отвоюйте мужа у этой девчонки! Вон, за пару часов мою дочь даже в обезьянник умудрились засунуть, избавившись от конкурентки!
– Это не избавление от конкурентки! Хватит шутить! И вы правда реально думаете, что я из тех, кто будет бороться за мужика?
– Да, вы правы, это не про вас. Ладно, не так я выразился, признаю, – думает, подбирает слова. – Наверное, правильно будет сказать: проучите её! Проверим, что победит: ум или молодость?! Насколько сильно у неё будут работать мозги, чтобы сопротивляться вам.
Замечаю, как глаза Воронова загораются. Богатый ублюдок явно решил развлечься… Молчу несколько минут, пребывая в шоке от услышанного.
– Вы ненормальный… С чего я должна с кем-то воевать? И кого-то воспитывать?! И я не
– А где я должен быть?
– Спасать любимую дочь.
– У неё мужик есть, она к нему жить ушла, пусть спасает он, – равнодушно отвечает, и я вижу, что это равнодушие не наигранное. Он правда в это верит. – А она пусть смотрит и делает выводы, если простые разговоры не помогают.
Сижу пару минут в растерянности, потому что в моей голове совершенно другое поведение представлялось со стороны Воронова. Он удивляет меня всё больше и больше. Он же, как я поняла, так любит дочь, а сейчас сидит и ничего не предпринимает, чтобы вытащить её оттуда.
– А когда её выпустят, – меня волнует ответ на следующий вопрос, – вы позволите её вернуться домой?
Я не верю, что Лариса насколько идиотка, чтобы возвращаться после изолятора временного содержания в мой дом снова. Неужели теперь моя жизнь будет состоять из того, что я буду воевать за собственное жильё? И всё это будет длиться, пока не будет приговора суда или мы не разъедемся с Беловым?!
– Вряд ли, – пожимает плечами. – Пусть живёт где хочет, пока не поумнеет.
– Почему?
– Потому что мне надо, чтобы она кое-что поняла. Она стала слишком много своевольничать.
– Я не верю, что вы не можете совладать с собственной дочерью!
Пока я пытаюсь доказать ему, что его дочь не мои проблемы, в кабинет без стука заходит девочка возраста лет семи.
Замечаю, как Воронов, увидев девочку, напрягается. Он сначала смотрит на девочку, затем на меня. Александр Николаевич совершенно точно не планировал мне показывать этого ребёнка.
Девочка идёт к Александру Николаевичу с абсолютной уверенностью. Её движения спокойные, и в них нет ни капли робости.
– Здравствуйте! – говорит мне, и я ей киваю на приветствие. – Вот я тебя и нашла! – теперь обращается к Воронову.
Ещё мгновение и её руки обвивают его плечи с такой естественностью, словно они всегда должны были лежать именно здесь.
Александр Николаевич даже не вздрагивает, смотрит на неё и в его проскальзывает что-то мягкое и нежное.
А я смотрю на неё и понимаю: черты лица у девочки такие… знакомые. То ли в скулах, то ли в изгибе бровей – что-то неуловимо «Вороновское».
– Малышка! Ты убежала от тёти Любы? Я же попросил тебя с ней поиграть, – говорит ласково и сажает её к себе на колени.
Мгновение и я понимаю: да она же его копия! Получается, у него есть ещё одна дочь? А я всегда была уверена, что у него только Лариса.
Глава 20.
Глава 20.
– Прости… – сразу же начинает извиняться в ответ малышка. – Я заволновалась, что тебя долго не было. Думала, ты оставил меня одну… – вижу, как девочка опускает глаза и губы начинают трястись.