Измена. Мой непрощённый
Шрифт:
Оставаться на месте нельзя. Иначе я долго не выйду из ступора. И я отъезжаю, врезаясь колёсами в рыхлый дорожный настил.
[1] Сулели — в пер. с груз. дурак, глупец.
Глава 2. Настя
За окном вечереет. Ночи зимой длинные. И это мне на руку! Витя теперь закрывает свой сервис чуть раньше. Потому, что он знает, что на ночь я не останусь. Поначалу считал, что я замужем. Но я однажды рискнула ему рассказать! Что в разводе, и что у меня есть двое детей.
Он
— Я всегда мечтал о семье. Настоящей семье, — поделился со мной наболевшим.
— У тебя ещё есть шанс обзавестись ею, — брякнула я, имея ввиду его собственный шанс. Стать отцом, чьим-то мужем.
Но Витя воспринял по-своему. Глаза загорелись в вечерней прохладе каморки.
— Правда, есть? — повторил он с надеждой.
И мне ничего не осталось, как тихо кивнуть и прижаться к нему своим жарким расслабленным телом…
Единственный яркий фонарь освещает парковку у сервиса. Там написано «Только для клиентов». Но ведь я же клиент? И мой красный Фиат, чуть присыпанный снегом, стоит одинокий и ждущий.
Витина старая Хонда сломалась. Он и есть настоящий сапожник! У которого нет сапог. Чужие он с лёгкостью чинит, а на свои времени нет. И потому Витя ходит пешком.
Смешной он! Наивный. И в этой наивности есть что-то детское. И я в который раз думаю, уж не сглупила ли?
«Не сглупила», — твердят его руки. Лаская меня, не по-детски. Совсем по-мужски! И губы, сухие горячие, жмутся к чувствительной впадинке на сгибе локтя.
— А Деня хочет машины чинить, представляешь? — говорю я зачем-то.
И чувствую, как замирает рука у меня на плече.
— Хорошее дело, — отзывается Витя, — И прибыльное! Мастера на вес золота. Это я тебе, как специалист по подбору кадров, говорю. Найти хорошего мастера — это как алмаз отыскать в груде камней.
— Его отец так не думает, — произношу с сожалением.
С тех пор, как я приоткрылась ему, стало чуть легче. И теперь я могу говорить, не таясь.
— А кто он, твой бывший? — интересуется Витя, впервые за всё это время.
— Директор ЗАО «Картон-Полиграф», — я вздыхаю. Когда-то давно эту фразу я произносила с гордостью.
Витя какое-то время молчит, а потом обнимает меня ещё крепче.
— Дурак, вот он кто, — говорит, накрывая меня своей тяжестью.
— Почему дурак? — вопрошаю игриво. Удивляясь, что могу вот так преспокойно, говорить об Илье, пребывая в объятиях Вити.
— Потому, что тебя упустил, — шепчет мой пылкий, мой юный любовник.
И там, внизу, где наши тела жмутся друг к другу, я ощущаю, как он напряжён. Словно беседа о бывшем его завела.
— А если бы я была замужем? — я верчусь, не давая ему разомкнуть свои бёдра.
— И? — ему удаётся, и палец уже между ног. Или… это не палец.
— Ты бы спал с замужней? — упираюсь ладонями в грудь, — Может, тебе не впервой?
Меня накрывает какая-то ревность. Чувство, что кроме меня,
— Такое со мною впервые, — шепчет он, не давая мне выползти. Не давая его оттолкнуть!
Я извиваюсь, пока его хваткие пальцы ни ловят запястья. Вжимают в подушку с обеих сторон от лица.
— Будешь послушной девочкой? — шепчет он и сверкает глазами. Так близко, что я выдыхаю:
— А если не буду?
Он делает ловкий захват и прижимается пахом ко мне, обездвиженной и обнажённой. И от «твёрдости» этих объятий из груди вырывается стон.
— Тогда мне придётся тебя изнасиловать, — слышу вполуха. А внизу, между тем, ощущаю толчок…
— Ааах, — позволяю проникнуть в себя, расслабляюсь.
Губы Виктора в то же мгновение приникают в ответном порыве. Он движется точно, уверенно. Меняет ритмичность, попутно лаская губами доступные шею, ключицы и грудь…
Всё изумительно! Только вот скрип. Что звучит так тоскливо и жалобно! Точно кошечку тянут за хвост. Решаю молчать. А в следующий раз предложу включить музыку. У него же есть ноут? Если своей не найдётся, то я поделюсь! Принесу «романтик» из любимых…
И в тот же момент меня осеняет! Ведь у нас могут быть разные вкусы? Когда мне было 17, то Виктору 7. И хиты моей собственной юности для него — прошлый век. Вот, умора!
С этой мыслью я чувствую выплеск. И тут же пытаюсь изгнать его прочь.
— Ты презик надел? — шепчу раздражённо.
Хотя, стоит заметить, сама проворонила этот момент. Не хватало ещё залететь! У меня же вот-вот овуляция.
— Даааа, — стонет Виктор и накрывает собой.
Когда он выходит, я вижу резинку на члене. И, успокоившись зрелищем, остаюсь неподвижно лежать.
— Ты снова не кончила? — сокрушается он, отдышавшись.
— Отвлеклась, — машу я рукой.
— Сейчас мы это исправим, — улыбается Витя, и зачем-то встаёт надо мной.
— Ты о чём? — я пугаюсь. Неловко ползу, захватив одеяло. Кутаюсь в ткань, словно куколка в лист.
Он берётся меня «распаковывать». Ныряет под край одеяла.
— Что ты делаешь? — я извиваюсь, верчусь. Не даю ухватиться за бёдра.
Но Виктор уже вынуждает меня их раздвинуть. Его очертания в ткани пугают, смешат! Но, то, что он делает там, под завесой тугих одеял… пленяет мой разум и тело. Приводит в восторг!
— Ммм, — я кусаю губу в исступлении, чувствуя жар его ласк.
Вот и ещё одна «галочка». Новый дебют! Ведь никто, кроме бывшего мужа, никогда не ласкал меня там…
За постыднейшим действом мы не слышим, как к сервису подъезжает машина. И только стук в дверь заставляет прервать изнурительный квест. Он называется: «Где мой оргазм?».
— Кто это? — шепчу я, толкая Витю.
Он так увлечён, что слышит не сразу.
— Вить! — сдвигаю я бёдра, ловлю его голову между колен.
— Ну, что опять? — раздражается он.