Измена. Наследник для дракона
Шрифт:
— Леди Эварр, — поперёк ступеней вырастает коренастая фигура моего главного конвоира с угрюмым изъеденным оспой лицом. — У меня приказ первым делом доставить вас к лорду Эварру.
— Хорошо, — пытаюсь проскользнуть мимо него, не получается, — но сначала я увижу сына!
— Нет, — застыл каменной глыбой и не даёт пройти. — У меня приказ…
— Боже! — хватаюсь за голову, не в силах больше слушать плач Ленарда. — Бездна с вами! Куда мне идти?
— Прошу вас, — показывает рукой в сторону коридора, уходящего направо от лестницы.
Как
Ещё никогда я так не стремилась к Роланду, как сейчас! Не жду своего упёртого тюремщика, чьи шаги слышны за спиной, а сама громко барабаню в массивную деревянную дверь. Не дожидаясь ответа, распахиваю её настежь и вхожу.
Дракон сидит в кресле с высокой спинкой. Массивный стол из тёмного дерева заполнен аккуратными стопками с листами пергамента. На Роланде белая рубашка, в вырезе которой отчётливо виднеется мускулистая грудь, покрытая тёмной порослью волос и фамильный амулет в виде чёрного драконьего когтя на кожаном шнурке.
Длинные тёмно-каштановые волосы лежат на плечах. Взгляд сосредоточен и строг. Он что-то размашисто пишет. Смотрит на меня хмуро исподлобья и продолжает заниматься своими делами.
Переминаюсь с ноги на ногу, затем набираюсь решимости:
— Я хочу увидеть сына. Прикажи пустить меня к нему, — подумав, добавляю. — Пожалуйста.
— Дверь, — бросает хмуро, не глядя на меня. — Закрой.
Проклятье! Похоже, просто не будет! Закатываю глаза. С тихим щелчком прикрываю за собой дверь. Возвращаюсь в центр комнаты. Сцепливаю пальцы перед собой. Выпрямляю спину.
Дракон ставит финальный росчерк, присыпает послание песком, откладывает его в сторону и только после этого смотрит на меня. Сесть не предлагает.
Вытягиваюсь, как струна, стоя по другую сторону от его рабочего стола. Преграда вполне себе ощутимая, и это радует.
Роланд скользит по мне тяжёлым мрачным взглядом карих глаз сверху вниз и обратно, задерживается на области груди. Мне хочется съёжиться, спрятаться, сжаться. Напоминаю себе, зачем я здесь. Поднимаю подбородок. Выдерживаю его взгляд.
Роланд усмехается каким-то своим мыслям. Откидывается на спинку кресла. Вращает в пальцах чёрную перьевую ручку. Продолжает нагло меня рассматривать.
— Ты провинилась, Софи. И как же это я сдержался и не прибил тебя прямо там на месте? Ты хоть понимаешь, насколько тебе повезло, м?
Смотрит на меня немигающим взглядом, а в глазах — вся тьма Бездны. Молчу, только плотнее сжимаю губы. Пусть говорит, что угодно, развлекается как ему хочется, только пустит меня к сыну. Поскорее!
— Ни хрена ты не понимаешь, — вздох, затем его тон сменяется на холодно-деловой. — Значит, так. Вот, как мы поступим с тобой. Прежде чем я решу, пускать ли тебя к МОЕМУ сыну, тебе следует попросить прощения за свой мерзкий поступок.
Он издевается?
— Прости, — роняю сухо, чувствую, как нервно дёргается уголок рта. — Теперь я могу идти к сыну?
Роланд морщится и выдаёт низким хриплым голосом:
— Нет. Плохо, Софи. Очень плохо. Давай-ка ещё раз.
Хмурюсь и смотрю на него непонимающе:
— Я извинилась! Что ещё?
— Я тебе не верю. Сделай так, чтобы звучало поубедительнее. Придумай... что-нибудь, — его глаза беззастенчиво шарят по мне, я почти физически чувствую эти наглые прикосновения. — Ну?
Хмурюсь и оборачиваюсь на дверь. Изо всех сил напрягаю слух. Или Ленард успокоился, или за толстыми стенами кабинета отличная звукоизоляция.
Снова смотрю на дракона, развалившегося в кресле. Он явно никуда не торопится. Его лицо непроницаемо, взгляд тёмных глаз направлен чётко на меня.
— Пожалуйста, Роланд, — проговариваю тихим голосом. — Я не видела сына пять дней!
Равнодушно пожимает плечами:
— Я не видел его с рождения.
Боже! Он серьёзно? Внутри закипает.
— Ещё чем предлагаешь померяться? — шиплю ядовито. — Или напомнить тебе, почему так вышло?
Глаза дракона опасно сужаются. Он вдруг резко встаёт. Я инстинктивно отшатываюсь назад.
— Напомни, — произносит обманчиво мягко и делает шаг, выходя из-за стола.
Злюсь на себя: сколько можно уже прятаться и дрожать? Поздно бояться! Самое страшное УЖЕ случилось! Хуже не будет! Вздёргиваю подбородок:
— Ты хотел забрать у меня сына!
— Забрал?
— Что?
— Хотеть и сделать — разные вещи, Софи, — медленно движется в мою сторону, крадётся, как хищник.
Он и есть хищник! Зверь!
Хочется поддаться инстинктам и спасаться бегством, но я заставляю себя стоять на месте.
— Я это сделал? — продолжает Роланд. — Забрал ребёнка?
— Нет! Потому что первая это сделала Я!
Последняя фраза выходит криком. Мне жарко от нервного напряжения, которое тысячами иголочек бьёт по всему телу. Кончики пальцев подрагивают, и я сжимаю руки в кулаки, чтобы не выдать волнения.
Роланд, напротив, невозмутим и спокоен. Только лениво приподнятая бровь показывает мелькнувшую в нём эмоцию — удивление. Бугры стальных мышц перекатываются под тонкой тканью рубашки, натягивая её.
— Я так понимаю, что о содеянном ты не жалеешь, — проговаривает медленно, буравя меня пронизывающим взглядом. — Считаешь, что имела право. Гордишься собой. И своей тупой опасной выходкой.
Он делает последний шаг, сокращая расстояние, оказывается вплотную ко мне. Нависает. Давит. Отключаю чувства. Я камень. Я скала. Я кремень. Теперь мне есть, за что бороться. Хотел бы разлучить меня с сыном — уже сделал бы это. Но я здесь. Значит, нужна ему для чего-то.
Поднимаю подбородок ещё выше. Смотрю на него и наслаждаюсь каждым словом: