Измена. Наследник для дракона

Солт Елена

— Ты. Издеваешься. Софи? — цедит обманчиво-мягко и ударяет ладонью по столу.

Вздрагиваю от этого резкого звука. Мне страшно. Очень страшно.

Скашиваю глаза на листок пергамента, и с ужасом понимаю, что он весь исписан моим девичьим именем.

Софи Ойсан. Софи Ойсан. Софи Ойсан…

Вот, Бездна! Я сделала это не нарочно! Вообще без задних мыслей! Просто внутри себя я давно перестала считать себя Софи Эварр. С того самого момента, когда со стороны наблюдала за тем, как наша карета на полной скорости

несётся к обрыву. В тот миг Софи Эварр умерла.

Но и к новому имени Сони Вулф, данному мне по легенде вместе с поддельными документами, я не привыкла тоже. Мысленно так и считала себя Софи Ойсан, как и раньше, ДО Роланда.

А Роланд наверняка решил, что я намеренно его злю, и не поверит ни одному моему слову.

— Кто. Тебе. Помогал? Мать твою, ГОВОРИ!

Всё наваливается разом. Напряжение последних дней, утомительная дорога, его внезапная грубость, от которой давно отвыкла. Его настойчивость. Моя беспомощность.

Я девочка, я не хочу ничего решать! И предавать не хочу тоже! Но он не оставляет мне выбора, и я не знаю, что делать, просто не знаю! Отчаяние рвётся наружу горячими водопадами слёз.

Прячу лицо в ладонях, плечи сотрясаются от рыданий.

— Я не помню! Не помню ничего! — всхлипываю в ладони, глотая солёные слёзы.

— Проклятье, — выплёвывает Роланд, после чего кресло слегка отшвыривает назад, и я слышу звук удаляющихся шагов.

Замираю от громкого стука в дверь:

— Лорд Эварр! — чей-то мужской взволнованный голос. — Простите…

Смотрю в сторону двери сквозь пальцы и вижу молоденького парня с тонкими усиками над губой в синей форме полиции.

— В чём дело? — рычит Роланд.

— Срочное послание от лорда Корфаса, — парень вытягивается по струнке, пересекает кабинет и протягивает свёрнутый вчетверо листок пергамента, затем добавляет доверительным шёпотом. — Насчёт запрещённых артефактов.

Пока Роланд занят изучением содержимого срочной записки, поднимаюсь с кресла и отхожу к окну. Отворачиваюсь, спешно вытираю насухо щёки. Задираю голову наверх и несколько раз моргаю, чтобы окончательно убрать сырость с ресниц.

— Ваш экипаж ждёт? — слышу спиной сухой вопрос Роланда.

— Да, лорд Эварр.

— Едем.

Старательно грею уши, но не оборачиваюсь, боясь поверить в неожиданную удачу. Мечтаю слиться с портьерой, и чтобы про меня забыли.

Звук удаляющихся шагов. Неужели…

Вздрагиваю, когда на плече смыкается рука Роланда. Его губы касаются уха. Задерживаю дыхание, когда слышу тихий злой голос:

— Я с тобой не закончил. Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Под сывороткой правды говорят ВСЕ. Даже те, кто кхм… что-то забыл.

Не двигаюсь до тех пор, пока в кабинете не становится совсем тихо. Только тогда оборачиваюсь. Рыдать готова, теперь уже от радости: ОН уехал, я одна, а это значит, никто не помешает мне

увидеть сына!

Подхватываю юбки и бросаюсь прочь из кабинета.

14

В коридоре пусто. Моего конвоя нигде не видать. А вот детский плач никуда не делся. Как я и думала, на кабинет, скорей всего, наложено магическое плетение тишины. Очень удобно — мелькает ядовитая мысль.

Не решить проблему, а просто выключить звук!

Стараюсь ступать тихо, чтобы не привлечь к себе внимания цепных псов Роланда, если они, вдруг, притаились где-то поблизости. Хм. На пути по-прежнему никого.

Кладу ладонь на гладкие лакированные перила. Прислушиваюсь. Из левого крыла доносится слабый запах тушёной капусты, тефтелек и свежей выпечки. Мерно тикают круглые деревянные часы на стене. Всё так, будто я никуда не уезжала. Будто полтора года жизни в Норленде были лишь сном.

Детский плач усиливается. Встряхиваю волосами и быстро вбегаю вверх по лестнице. Иду на тоненький голосок. Сердце сжимается от жалости.

Почему Ленард так плачет? Разве матушка не с ним? Ведь она знает, как успокоить…

Безошибочно нахожу нужную комнату. Отмечаю про себя, что она по соседству с моей бывшей спальней. Распахиваю слегка приоткрытую дверь.

Пары мгновений хватает, чтобы оценить обстановку.

В просторной светлой комнате в кремовых тонах детская кроватка, наполненный до отказа белый ящик с игрушками и три няньки в коричневых платьях и белоснежных накрахмаленных чепцах.

Самая старшая из них, женщина с морщинистым худым лицом, укачивает Ленарда так сильно, что даже смотреть на это со стороны дурно. Две другие, помоложе, беспомощно суетятся вокруг, показывая погремушки.

Сжимаю кулаки и в несколько больших шагов оказываюсь рядом. Требовательно тяну руки:

— Дайте мне сына!

— Леди Эварр! — женщины почтительно приседают.

Они знают, кто я. Это хорошо. Значит, в планы Роланда не входило насовсем отлучить меня от сына. Та, что держит бьющегося в истерике Ленарда, не торопится сделать, что сказано, продолжает раскачивать его и хлопать прозрачными серыми глазами.

— Ну же! — повторяю приказ ледяным голосом.

Если потребуется, я заберу Ленарда силой! Но не хотелось бы доводить до этого.

Та, что держит Ленарда, переглядывается с двумя другими няньками, приседает и протягивает мне ребёнка. Принимаю сына.

Какое наслаждение — снова чувствовать его привычную тяжесть на руках. Вдохнуть ни с чем не сравнимый младенческий запах. Только малыши пахнут так: нежностью и молоком.

В носу начинает щипать от нахлынувших эмоций. Боже, как же я соскучилась!

— Оставьте нас! — бросаю женщинам дрогнувшим голосом.

Те не двигаются с места. Испуганно переглядываются.