Измена. Неверное решение
Шрифт:
– Правда?
– Правда.
– И тебе помогут?
– Да, – тянусь в его щеке и глажу, – обязательно помогут.
Дни проходят слишком быстро.
А я так и не успела надышаться моим сыном, впитать в себя немного его отваги и силы, как мне сообщили, что пора ехать.
Самочувствие уже давало о себе знать. Становилось снова нехорошо по вечерам или после редких приемов пищи.
Две сумки сына и небольшая моя, казалось, весили тонну.
Но на автобусе поехать мы все равно не смогли. Нина и Слава
Дорога прошла в основном в молчании.
Снова прощание. Снова слезы.
Только страха было еще больше, чем раньше.
– Очень люблю тебя, слышишь?
– И я тебя, мам.
– Все будет хорошо.
– Да. Будет…
Оказавшись в больнице, все закрутилось в какой-то карусели.
Из-за нервов я не заметила, как оказалась в операционной на следующий день.
Я помню, как думала о сыне засыпая. И как было больно и страшно просыпаться.
Страшно услышать, что операция прошла успешно и опухоль удалили.
Это страшно. Даже сейчас, когда кажется, что половина дела в прошлом.
Потому что, это было лишь началом.
Глава 42
Нина
– Это твоя комната, – я открыла двери бывшей детской Маши для него и пригласила войти, пока Слава был занят нашей девочкой.
Жить все время с мамой и папой мы не могли. Оставить Антона в гостиной квартиры, разумеется, сразу – нет. В итоге мы перенесли вещи дочери в нашу комнату, которая достаточно большая, а сына Славы поселили в эту спальню.
Мы сделали стены серыми, поклеив обои и в тот момент, когда пришло решение о том, чтобы тут жил Антон, я дала себе мысленно пять. Ведь могла сделать комнату розовой.
– Надеюсь, тебе будет тут удобно.
– Здесь красиво. Спасибо, – он прошел к школьному уголку, который совмещал в себе длинный стол с ящиками, сбоку которого стоял пенал для книг с открытыми полками и большой двустворчатый шкаф для вещей. Также сверху над столом крепилась полка.
Все мальчикового темного цвета. Слава сказал, что это именно то, что надо. Я согласилась.
Антон остановился у стойки с гитарой, которая вписалась в интерьер идеально, и провел пальцами по струнам.
– Тебе нравится?
– Конечно.
Но я слышала другое, то, что он не говорил словами, скорее то, что он чувствовал.
– В чем дело? – я прошла вглубь комнаты и села на край кровати.
Мальчик ссутулился и опустил голову.
– Моя мама… Я ведь ее еще увижу.
Мне стало плохо. Мне стало очень больно за эту юную душу ребенка, которая просто хотела одного – быть со своей мамой.
– Конечно, увидишь, – мой голос был мягким, успокаивающим. – Просто есть болезни, которые не вылечить таблеткой. На некоторые требуется время.
– Угу…
– Можешь подойти? – он тут же послушал и сел рядом со мной, поэтому
– Что?
– Ты ходил с ней в церковь?
– Да. Не часто, но я там был.
– А молиться умеешь?
– Нет.
– В таком случае мы можем сделать это так, как умеем. Вместе, или ты можешь сделать это сам, перед сном.
– Лучше перед сном, – замялся он. – И что мне делать?
– Закрыть глаза и попросить у бога то, чего бы ты хотел для своей мамы. Только мысленно и от всего сердца.
– Хорошо.
– Отлично. А теперь, можешь разложить свои вещи. Если тебе нужна помощь, то можешь спокойно подойти и сказать. А потом будем обедать.
Он поворачивает голову и поднимает на меня свои глаза.
– Спасибо.
В ответ я лишь улыбнулась и сильней сжала свою руку, которой обнимала мальчика.
В этот вечер мы уже не стали делать какие-то вылазки из квартиры. Поужинали, поговорили о новой школе, дополнительных занятиях, если такие ему понадобятся, и, разумеется, об уроках гитары. А на следующий был поход в школу. Формальности уладили быстро и без вопросов. Я боялась, что раз Слава не официально признанный отец, будет проблема. Но, к счастью, этого, не случилось. Антон отучился два урока со своим новым классом, так как пригласили нас к десяти часам, и мы встретили его сразу после, потому что было много планов.
– Вроде бы он не выглядит расстроенным? – спросил Слава, ожидая, когда подойдет Антон к нам еще чуть ближе.
– Думаю, так и есть. Все будет хорошо, и ты отлично справляешься.
Я вижу, как сложно Славе дается этот надрыв. Я замечаю, как он старается сделать так, чтобы не было ревности между детьми. И как он находит минуты, побыть со мной наедине, спросить лишний раз как мои дела и все такое.
Мой муж, после пережитого десять лет назад, стал другим. Более чутким и внимательным. Мне кажется, именно это помогало мне держаться и не срываться в пропасть отчаяния. И вот сейчас, я вижу все его старания и радуюсь. Да, ему нужно постараться. Я простила, но это не исключает память. В конце концов, с нами живет его сын от другой женщины.
Наверное, кто-то назовет меня сумасшедшей. Кто-то не поймет. Я даже не уверена, что тоже смогла бы понять женщину, будь с той стороны, наблюдающих. Но у меня достаточно поддержки, чтобы знать – я сделала все правильно. И ни разу не пожалею об этом.
Когда Антон садится в свой бустер на заднем сидении и пристегивается, я замечаю его улыбку.
Отличный знак.
– Привет, – поворачивается к неспящей Маше и улыбается ей.
Я заметила, как он добр к ней. И мне нравится наблюдать за тем, как он с ней играет. Да и дочка привыкла к мальчику, поэтому с радостью тянет слюнявую игрушку Антону.