Измена. Первая любовь предателя
Шрифт:
— Что ты делаешь? — грубо интересуюсь я, наблюдая за ее странным поведением.
Мама выпрямляется и касается пальцами мочки своего уха.
— Сережку потеряла, — с досадой отвечает она. — Никак найти не могу.
— Может, у меня оставила?
Мать вчера вечером ездила в дом и вызывала туда клининг. Я просил ее убраться самостоятельно, но в ответ только выслушал недовольные фырканья.
— Может, и у тебя, — пожимает плечами. — В любом случае сережку жалко.
Глава 24
—
Я сильнее сжимаю пальцами руль, выслушивая недовольные высказывания сына.
— Сам ты идиот! — прыскает в ответ Олеська. — Я сказала, что за сумку готова буду с ним поговорить, а не простить! Ты чем слушал?
— И ты считаешь, что это нормально? Продажная что ли?
Хочется закрыть себе уши ладонями, чтобы все это не слушать. А еще лучше просто раствориться сейчас. Исчезнуть на несколько дней, чтобы окончательно прийти в себя и собраться с мыслями.
Я решила, как буду действовать.
Но мне страшно, что у меня опять не хватит смелости.
Что я струшу.
Что не стану подавать на развод и делить с Ромой имущество.
Потому что я никогда не была злобной сукой с клыкастой пастью. Привыкла плыть по течению и подстраиваться под обстоятельства.
Может, поэтому мой бизнес все еще не приносит мне миллионы?
Да, доход хороший и почти всегда стабильный, но нет роста.
— Максим, не доводи меня! Даже если отец вдруг найдет эту сумку, я его не прощу! И мой разговор с ним будет коротким! Выскажу, какая он сволочь и вместе с сумкой уйду с высоко поднятой головой! — скалится на брата Олеся, скрестив руки на груди.
— Ага, ага! Как же! Знаю я тебя, Олеська! Сначала сумочку, потом телефончик, потом еще, и еще, и еще! А там и опомниться не успеешь, как все отцу простишь! Ты хоть понимаешь, что такими своими запросами маму предаешь?
Я прикусываю кончик языка и меня затягивает сумрачной тревогой.
А ведь Максим в чем-то прав.
Рома сможет дорогими подарками и нежностью перетянуть Олеську на свою сторону. Особенно если я продолжу на нее срываться и язвить.
Я и сама ей уже сказала на эмоциях, что раз ее съемная квартира не устраивает — пусть переезжает к отцу.
Вот же я дура…
— Замолчите, — глухо цежу сквозь плотно сомкнутые челюсти. — Вы мешаете мне рулить!
— Мам, я тебе не предам. Мам! Я просто… да блин! Все равно отец с этой сумкой заморачиваться не станет! Там такая сумка, за которой надо месяцами в очереди стоять, понимаешь? Он ее не найдет нигде!
— А если найдет? — колко интересуется Максим. — Все? Растаешь?
— Я попросила вас помолчать! — повышаю голос и резко бью по тормозам.
Машина сильно дергается. А до капота впереди стоящего дорогого внедорожника остается всего пара сантиметров.
Сердце
Я чуть не поцеловала зад элитной тачки.
Дети испуганно вжимаются в сидение и даже не дышат. А я запускаю в волосы дрожащие пальцы и выдыхаю горячий воздух. Сжимаю корни волос до боли, закрываю глаза.
— Мне нужна ваша поддержка, а не вот это все, — тихо говорю я осипшим голосом. — Вы уже взрослые. И вы все должны понимать.
— Мы понимаем, — в один голос отвечают мои зубастые ангелочки.
— Я чуть аварию не устроила…
— Мамуль, прости! — пикает Олеся и глаза ее слезами наполняются. — Прости меня!
Светофор предательски быстро меняет цвет. Горит зеленый, а у меня в кончиках пальцев токовые горячие разряды.
— Мы будем сидеть тихо, — клятвенно обещает сын.
Позади уже нетерпеливо сигналят.
Кладу руки на руль и плавно трогаюсь.
Я не дам обстоятельствам меня разрушить.
На зло всем буду счастлива.
Это раньше мне можно было ни о чем не переживать, потому что рядом был Рома. Заботливый, понимающий и поддерживающий.
Это он все мои проблемы решал. А теперь я останусь один на один с трудностями. И Аграфены Григорьевны рядом не будет больше с ее доставками еды и чистым домом.
До красивого района с новенькими высотками мы доезжаем без происшествий.
Раздаю детям чемоданы и осматриваюсь.
Я выбрала хороший район. Уже заключила сделку по аренде, получила ключи от квартиры, успела сделать дубликаты для детей. И я даже разобрала коробки, которые сегодня привезла из нашего с Ромой дома.
Мне осталось только забрать кота. Не хочу, чтобы Томас жил с моим бывшим мужем и его любовью.
Это мерзко.
Пусть нового питомца себе заводят, если захотят. А Томас — мой.
— Хороший двор, — констатирует Максим.
— Мне тоже нравится, — скромно улыбается Олеся.
Я смотрю на высокое здание, и сердце в груди сжимается.
Мы не привыкли жить в квартире. Особенно дети. Я Олесю родила, когда мы с Ромой уже купили наш дом. И когда дочке было полгодика, мы переехали.
— Пойдем, — говорю я. — Нам на двенадцатый этаж.
— Высоко, — с ноткой грусти произносит Максим.
Нет в глазах моего сына энтузиазма.
И я прекрасно понимаю, что в доме нам было бы удобнее. Но аренда дома — дорого. Особенно хорошего, красивого, с уютным двором.
Мы уже подходим к подъезду, когда у меня вдруг каменеют ноги.
— Подождите, — произношу я, останавливаясь.
Дети оборачиваются и растерянно на меня смотрят.
— Я вам обещаю, что долго в квартире мы не проживем! Я что-нибудь придумаю. Мы с вами купим нам новый домик. Светлый, уютный и просторный.
— Да ладно, мам. Не думаю, что в квартире нам будет плохо, — пожимает плечами Максим.