Измена. Право на истинную

Рууд Рин

И зверь в нем тоже разъярен, но не тем, что произошло несколько минут назад, а моим желанием сбежать.

— Я тебе в любом случае верну, — с ленцой пожимает плечами.

Я срываюсь с места.

— Все-таки побежала, — Гриза вздыхает мне вслед. — Она тебя совсем не уважает.

Ноги путаются в подоле платья и жарко в тяжелой шерстяной накидке с меховой оторочкой. Я сбрасываю ее с плеч, бегу вниз по каменной лестнице, захлебываясь в слезах. На последней ступени спотыкаюсь о свои же ноги и чуть не падаю. Оглядываюсь, привалившись

к холодной стене плечом. У начала лестницы стоит Ивар, скрестив руки на своей крепкой и широкой груди.

— Ну и куда ты?

— В храм Матери Луны, — шепчу я. — Никто подобного не потерпит, Ивар…

— Согласен.

— Ты дал клятву, — цежу сквозь зубы и меня трясет теперь в ознобе.

— А напомни-ка мне, как она звучала? — вопросительно приподнимает бровь. — Или ты сейчас не в состоянии?

— Мерзавец.

— А вот совсем недавно был любимым, — спускается на одну ступень. — Твое последнее письмо было трогательным и наивным, но тебе все же стоило написать мне не о том, как ты скучаешь и жаждешь встречи и моих объятий, а о том, что вернешься сегодня. Илина, ты же знаешь, что я подобных сюрпризов не люблю. Я ждал тебя завтра утром.

А я хотела его порадовать, ведь в ответном письме он тоже писал о тоске по ночам, и все это было ложью.

— Ты предал меня, запятнал Священную Лунную Связь, Ивар… — сглатываю кислую слюну отвращения. — Что ты за подлец такой?!

— Я буду сегодня снисходителен и благосклонен к тебе, моя милая, и проигнорирую твои оскорбления в мою сторону, — спускается еще на пару ступеней и закатывает рукава шелковой сорочки, оголяя мускулистые предплечья. — Все-таки такое потрясение для юной особы.

— Это конец, Ивар…

— Думаешь? — скалится в улыбке. — Я бы хотел с тобой согласиться, но зверь мой с этим не согласен. Ты его девочка и принадлежишь ему.

Я не замечаю, как между нами остается всего несколько ступеней, околдованная волчьим взглядом, но выныриваю из молчания и вновь бегу.

— Вот надо было тебе именно ее выбрать! — в ярости рычит Ивар.

Скидываю мягкие короткие сапожки из оленьей кожи, выхватываю шпильку из волос и отбрасываю ее в сторону. Сердце переворачивается колючим ежом в груди, иглы которого рвут легкие и желудок. В крови обиды, страха и презрения из тени человека выходит волчица.

— Сколько ненужного драматизма, Илина! — стены вибрируют от высокомерного голоса Ивара.

Бежать. Бежать без оглядки в Храм Полнолуния к жрецам, которые скрепили нашу связь тихими клятвами в полнолуние.

Глава 2. Миледи, не сопротивляйтесь

Бегу среди зловещих теней, голых деревьев и мрачных елей, проваливаюсь лапами в сугробы. Ветер треплет густую шерсть, выдыхает в морду колючие снежинки, которые липнут к носу и тают. Убывающий месяц равнодушен.

Доносится вой Ивара, который приказывает своим прихвостням нагнать меня и вернуть. Добавляет,

чтобы были со мной уважительны, аккуратны и были готовы к тому, что я буду сопротивляться. Конечно, это издевка. Для меня. Я обескуражена. Вот только вчера читала строчки, в которых Ивар писал об одиночестве, а сегодня в ужасе бегу от него. Я ничего не понимаю и понимать не хочу.

Быстрые тени нагоняют меня. Я слышу глухой предостерегающий рык, хруст снега и задыхаюсь от паники. Жаль, я не птица и не могу взмыть в звездное небо.

— Миледи, — раздается рык справа. — Будьте благоразумны.

— Оставьте меня! Я не вернусь!

— Увы, но мы подчиняемся только Альфе.

В волчьей груди вспыхивает черный гнев, и его может испытывать только обиженный человек. Хруст костей, треск связок, и я падаю в обжигающий снег нагой и беспомощной девицей, на которую накидывают одеяло. Я брыкаюсь, вырываюсь, кричу, но мохнатые, когтистые и мускулистые лапы, беспардонно укутывают меня, подхватывает и перекидывают через плечо.

— Миледи, не сопротивляйтесь.

— Пустите меня!

Крик паром вылетает из моего рта и разносится визгливым эхом по лесу. Человеческая ярость давит волчицу и играет против меня. Мохнатая верзила скачками несется через лес, голые пятки мерзнут, носоглотку дерет морозный хвойный воздух и вонь шерсти.

— Вы не имеете никакого права так со мной обращаться!

— Это приказ Альфы.

Голова болтается, кровь стучит в висках, оглушая меня ударами молота. На несколько секунд возвращаюсь в волчью шкуру, но тут же сбрасываю шерсть, захлебываясь в слезах и криках. Мне не отбиться.

Я затихаю когда, мы оказываемся за стенами замка. Силы иссякли. И я теперь лишь всхлипываю, прикрыв ресницы, на которых застыли льдинками слезы.

— Альфа, — меня усаживают за стол в столовой, что утопает в полумраке.

В камине уютно потрескивает огонь, а Ивар на другом конце массивного дубового стола делает глоток вина из серебряного кубка, пристально вглядываясь в мое лицо.

— Свободны.

Когда мы остаемся наедине, я кутаюсь в одеяло и поджимаю замерзшие пальцы на ногах.

— И снова здравствуй, Илина, — отставляет кубок и откидывается назад. — Где покорность твоему Альфе и супругу?

— Об этом узнают… — сипло шепчу я и утираю слезы тыльной стороной ладони. — Я обещала любить и уважать достойного мужа.

— Ты все усложняешь.

— Я? Да как ты смеешь еще и меня обвинять? — в бессилии поскрипываю зубами.

— Ты должна была вернуться завтра, — зло повторяет Ивар. — Завтра, Илина.

— Чтобы я не застала тебя с другой?

— Умная девочка, — ухмыляется и приглаживает волосы. Вздыхает, прикрывает глаза. Несколько секунд молчит и вновь смотрит на меня, — но давай я тебе всё равно объясню, что ты и так должна понимать. Во мне есть зверь и мужчина. И как мужчина, я тебя не выбирал, Илина, а зверь привязан к твоей волчице волей высшей силы.