Измена. Серебряная Принцесса

Ли Стеффи

Но паскудный самородок не смирился.

Он ждал нужного часа. И дождался его.

Удача плюнула мне в лицо, и победа оказалась в его руках. Она блестела в его глазах, когда мы сидели в его дорогом кабинете, с его драгоценным юристом, и я без угроз и дула пистолета подписывал ублюдочный договор.

— Всё должно быть сделано безукоризненно. Надо, чтобы она увидела твое падение своими глазами. А когда она спросит почему, скажи те слова, что указаны в сценарии, в Приложении 1.

Да, он настолько говнюк, что даже написал сценарий того, как я должен

разбить её сердце. Заботливо прописал скверные слова, которые следовало кинуть ей в лицо. Чтобы жестоко сломить.

Его настолько переполняло чувство собственной значимости, что я не сомневался в том, что большей частью он дрочил, представляя, что долбиться в самого себе.

— У меня есть условие.

— Ты не в том положении, чтобы ставить условия, дешевка. — тот, с кем я заключал сделку, улыбнулся.

— Я хочу, чтобы той, с кем я изменю своей невесте, — я специально не назвал ее по имени, а назвал своей невестой, потому что знал, что его рожа недовольно скривится. И мелочно хотел нагнуть его хотя бы в этом вопросе, показывая, что сама она выбрала меня. Меня, а не его, хотя они и были знакомы с пеленок. Это уже говорило о многом, но он не хотел смириться. — Стала ее близкая подруга. — а имя подруги я не назвал по другой причине. По той, что — брезговал.

— Уля? — удивлённо уточнил он.

— Да.

— Мне плевать, кто это будет. Ты можешь трахать кого угодно, главное, чтобы Сева тебя застукала. Можешь даже позвать сразу несколько цыпочек.

— Мне нужна именно Уля. — твердо сказал я. — Но если я сам изложу ей суть вопроса, она меня пошлёт и не все пройдёт гладко. Она чего доброго решит все рассказать моей невесте. Мы с Лисициной, знаешь ли, не очень ладим. Лучше будет, если ты сам предложишь ей сделку. Пообещаешь достойную сумму и вкратце введешь в курс дела.

— Не усложняй, нищеброд. Тебе просто надо найти киску и сунуть в нее член. И сделать так, чтобы Сева увидела насколько, ты ее недостоин.

Я кивнул. И порадовался, что его драгоценный адвокат — идиот, составил договор с кучей лазеек, которыми можно было воспользоваться.

Они додумались создать целый договор, но в нем нигде не говорилось ни слова о том, что я обязан запихивать в кого-то свой член.

Чего я, собственно, не собирался делать. И уж точно не собирался с Улей. От меня требовалось, чтобы она поверила, будто я ей изменил. И обыграть эту сцену было несложно.

— Если я трахну любую, то это не так сильно отвратит её от меня, как то, что я трахну её лучшую подругу.

Я знал, что Сева никогда не простит меня. Она была нежной, хрупкой и до безумия милой, но при этом в ней имелся стальной стержень и принципы. И я знал, что эти принципы не прощают лжи, измен и предательства.

Но если мне предстояло навсегда исчезнуть из её жизни, я желал сделать ей прощальный подарок. Убрать из её будней не только меня, но и змею, которую она, буквально, пригрела у себя на груди.

Порой мне казалось, что Сева видит

всю гнилую сущность своей подруги, но отчего-то намеренно закрывает на это глаза. А иной раз мне чудилось, будто её наивность безгранична.

— А ты неплох и… — я не понял, хотел он похвалить меня или облить дерьмом, но он только кивнул, — Договорились. Я введу её в курс дела. Детали уже сам обсудишь.

— Отлично. И ещё. Обязательно говорить те слова? Почему я просто не могу сказать, что между нами все кончено. Что чувства ушли.

— Потому что ты должен сделать ей больно настолько, насколько это вообще возможно. И стать дерьмовым отморозком в её истории, чтобы раз и навсегда освободить место для настоящего драгоценного и прекрасного принца.

Он усмехнулся, откинувшись в кресле, а я с силой сжал под столом пальцы в кулаки. Мне хотелось кинуться и стереть с его лица ухмылку, оставив вместо нее кровавое месиво. Проорать, что, как бы он не старался, она никогда не будет принадлежать ему. Никогда! Она — моя принцесса!

Но я лишь наглухо сцепил зубы, позволяя злости травить меня самого.

Я не понимал, как он может намеренно и так изощренно планировать причинение ей боли, если, по её же словам, он всегда её оберегал. Циничный уебок.

Это был поистине мудаческий план, с помощью которого драгоценный хотел опустошить её. Сделать уязвимой и слабой, чтобы иметь возможность заполнить возникшую пустоту. Развесить свою наглую рожу в её мыслях и подарить свои гнилые объятия для утешения. А для того, чтобы воплотить в реальность свои больные мечты, ему требовался я.

Позвольте представиться, — главный мудак-режиссер и мудак-актер фильма.

Тот, кто продался и безупречно выполнил свою часть сделки.

Я выстроил идеальный кадр. Подгадал каждую деталь. Воплотил чужой сценарий, но при этом именно я сыграл основную роль.

Меня чуть не стошнило, когда Уля потянула ко мне руки, полагая, будто между нами, и правда, что-то может быть. Но мне нужна была лишь видимость. Я знал, что Сева поверит и без лишних поступательных движений, которые я грезил совершать только в её теле.

А потом она спросила бесцветным голосом «Почему?» и я подумал, что не смогу. Я оказался настолько слабым, что даже не смог смотреть ей в глаза.

Грудную клетку разъедала кислота.

Я хотел запихнуть договор в рот ее драгоценного друга, чтобы он давился теми словами, которые вынудил меня произнести.

Я наблюдал, как полностью померк её взгляд и раз за разом умирал у себя внутри. Мне хотелось кинуться к ней, прижать к себе и заверить, что я люблю её больше жизни. И если бы мог, то с радостью отдал бы ей свою.

Но как решить уравнение, в котором: я готов отдать за нее жизнь, но при этом согласился отказаться от нее ради денег?

Что-то не клеится, правда?

И кто я тогда?

Скот? Тварь? Лицемер?

Хренов лицедей?

Ненавижу ли я себя?

Нет. Обычная ненависть слишком простое понятие. Легкое. Я же готов вскрыть себе жилы и вырвать из груди обуглившееся сердце.