Измена. Серебряная Принцесса
Шрифт:
И даже принять душ, а затем воспользоваться одним из чистых полотенец, которые лежат в их шкафу в ванной. Надеюсь, он не рассердится, заметив, что я взяла его без спроса.
Потом направилась на кухню и приготовила завтрак. Не самое здравое решение в столь ранний час. Но я подумала, что ему будет приятно, когда он проснётся. А то вдруг я тоже засну, а, проснувшись, ничего толком не успею сделать и всё сожгу.
Конечно, вряд ли остывшая яичница — это верх романтики, но я честно
На цыпочках вернулась в комнату. Остановилась напротив спящего Андрея. Поморщилась, заметив бутылку. А потом взгляд упал к скомканным бумагам.
Я не какая-то невежливая истеричка, чтобы вламываться к людям в шесть утра. Всегда должны быть соблюдены хоть какие-то нормы приличия. Хотя взгляды современного общества насчет утренних визитов несколько разнятся. И никто не дает четких рекомендаций. Так как в целом утренние визиты, если они не затрагивают рабочие вопросы, не очень приняты в драгоценном свете, если только вы не были приглашены заранее.
Но сейчас у меня нет ни времени, ни желания договариваться с Левой.
Мне доподлинно известно, что во время своих каникул он редко встает раньше одиннадцати утра, оттого я не звоню ему, когда стрелка останавливается на шести. Набираю его номер лишь спустя два часа.
В восемь раздается первый дзинь.
Отвечают мне не сразу. Пять гудков идут один за другим. И наконец на том конце провода звучит сонный голос Льва.
— Севушка… ты чего в такую рань? Что-то случилось?
— Да. Нам надо встретиться и поговорить.
— Я всегда готов. Только давай чуть-чуть попозже?
— Я в машине, практически напротив твоих ворот. Откроешь?
— Это шутка?
— Нет.
— Дай мне минуту.
Он завершает звонок, а через пару мгновений золотые ворота высотой в три человеческих роста расходятся в стороны, пропуская нас с мерседесом Констанции внутрь владений Золотых.
Дверь роскошного дома открывается в ту же секунду, как только я оказываюсь напротив неё. Лева встречает меня в леопардовом халате с сонной улыбкой на губах. Он склоняется для объятий и поцелуя.
Но его улыбка меркнет, когда звук пощёчины касается мраморных стен.
Я удивляю не только его. Но и себя. Я не собиралась этого делать. Клянусь. Этого не было в моих планах. Но, кажется, я вдруг настолько истощена морально, что незаметно приступила к стадии «хочу кричать, ломать и крушить стены вокруг».
Он удивлённо прикладывает ладонь к своей щеке, смотрит на меня, а затем довольно спокойно, даже несколько иронично, задаёт вопрос:
— Это вместо: «Доброе утро, Левушка?» У нас новый формат?
— Это вместо: «Как ты мог так со мной поступить?!»
— Я не понимаю, о чем ты, Севушка. Давай пройдем
— Не понимаешь? Ты, правда, не понимаешь? — короткий истеричный смешок вырывается из моего рта, — А это тогда что, сможешь объяснить?
Я поднимаю к его глазам те самые бумаги, которые взяла со стола Андрея.
Взгляд Левы моментально меняется. Приятная расслабленная улыбка закрывает за собой дверь. Он мрачно смотрит на договор и тихо говорит:
— Эта гнида тебе рассказал? Что ж, я все равно не ожидал, что он из тех, кто умеет держать слово. Дешевым такое сложно дается.
— Он ничего не знает!
— Лев Данилович, могу я быть вам полезна? — вмешивается в наш разговор третий голос.
Появление экономки заставляет нас обоих замолчать. Женщина останавливается возле одной из белоснежных колонн. Посмотрев в мою сторону, она вежливо наклоняют голову и учтиво произносит, — Северина Вячеславовна, рада вас приветствовать в доме Золотых.
— И вам доброе утро, Валентина. — говорю ей.
— Да. — сурово отвечает ей Лева. — Валентина, позаботься, чтобы никто не думал ошиваться около моей комнаты. Если замечу хоть кого-то, уволю. Нам с Серебряной Севериной надо поговорить. — после этого он берет меня за руку и тащит вверх по лестнице.
Когда мы оказываемся в его комнате, я вырываю руку, так как сдерживать свое негодование уже нет смысла.
Лева по-хозяйски закрывает за собой дверь. Буднично поправляет светлые волосы и спрашивает:
— Пить хочешь? Могу предложить воду и…более крепкие напитки.
— Я пришла сюда, чтобы получить от тебя объяснения, а не воду и другого рода напитки.
— Хорошо. Я готов их тебе дать. — он подходит к высокому круглому столику и останавливает свой выбор не на воде. — Все очень просто. Я сделал это ради тебя.
— Ради меня?! Хочешь сказать, ты растоптал мои отношения с Андреем ради меня?
— Все именно так.
— Лева, ты с ума сошел? Каким образом твое желание разрушить мою жизнь могло быть ради меня?
— Разрушить твою жизнь?! — в отличие от меня, он не повышает голос, лишь выгибает бровь. — Ты себя слышишь? Севушка, пожалуйста, не смеши меня! Ты меня благодарить должна, ведь я тебя спас от этого дешевого выродка! — последние слова он буквально выплевывает.
— Не говори так о нем!
— Не говорить?! Не говорить? То есть тебя не смущает, что он променял тебя на деньги! Для тебя это норма? Я не знал. Что ты там говорила, что он очень тебя любит? Ах, какая чистая любовь! Какая прочная! Неподкупная! Но как-то она быстро прохудилась и сдулась, стоило мне продолжить ему шершавые купюры.