Измена. Танцы на осколках
Шрифт:
В коридор выбегают Римма и родители. Римма смотрит на нас, её глаза горят возмущением, а голос срывается.
— Марк, что ты делаешь? Куда ты её несёшь? Это же… это ненормально! Ты опять ночью будешь отсутствовать, а я думать, один ты или нет? — она топает ногой и сжимает кулаки в ярости.
Марк останавливается,бросает на неё долгий взгляд, его голос звучит ледяным тоном:
— Римма, иди туда, куда всегда хотела. К тому, кого действительно любишь. Не трать своё время на то, чтобы строить из себя заботливую жену. Я в это уже давно
— О чем ты? — изображает полное непонимание она, но затыкается под холодным взглядом и молча заламывает руки.
Марк несет меня дальше. Свекровь закатывает глаза и театрально стонет:
— Это позор! Полный позор для нашей семьи! Что подумают люди? Что мы вообще за семья такая?! Что ни день, то какой-то скандал. Зачем я согласилась на этот брак?
Отец, напротив, реагирует спокойно, лишь немного скривив губы в усмешке.
— Хоть один адекватный человек нашелся в нашей семье и решил жить так, как ему хочется. Может, это даже к лучшему.
— К лучшему? О чем ты, Виктор? Если твои партнеры узнают, что у твоих сыновей такой бедлам в семьях!.. — Марк быстро спускается по лестнице и вместе с этим голоса становятся все тише и тише.
Я несколько мгновений прислушиваюсь, отстранившись от плеча Марка, потом бросаю эту затею.
Господи, я много лет жила, не зная бед и забот. Училась, занималась творчеством, встречалась с подругами. Да, мне не хватало заботы и любви и я мечтала о ней. Но, если бы мне сказали, что будет вот так, я бы вообще на мужчин не смотрела больше.
Марк сажает меня в машину, аккуратно закрывая дверцу за мной, прежде чем обходит капот и садится за руль. Мы едем молча, дорога кажется бесконечной. В машине играет спокойная музыка, но напряжение висит в воздухе.
Мой взгляд устремлён в темноту за окном, но мысли прыгают от одного образа к другому, снова и снова хаотично перебирая то, что только что произошло.
— Спасибо, что спас меня, — шепчу я, не поднимая глаз. Мой голос звучит тихо, почти неслышно. Я очень устала.
— Не надейся, — резко чеканит Марк и его голос звучит как сталь. — Я намереваюсь сделать то, что сказал. Раз уж скрывать то, что я знаю о их связи, всё равно бессмысленно.
Я поднимаю на него глаза, чувствуя, как внутри всё сжимается от страха:
— Ты не такой… — шепчу ему, а голос дрожит.
Марк лишь нервно усмехается уголками губ и прикуривает сигарету. В его улыбке нет тепла.
— Я такой. Что, не оправдал ожиданий? Я всю жизнь должен был оправдывать чьи-то ожидания. А младшему всё сходило с рук. Не удивлюсь, если родители знали о его связи с этой…
Его слова звучат горько, в них столько боли, что я не знаю, что ответить. Он продолжает, и его голос становится тише, но резче:
— Все продаются. И ты не исключение. Давай, чтобы было легче пережить секс со мной, назови свою цену. Хочешь денег? Скажи, сколько тебе нужно, чтобы развестись с этим идиотом и покрыть неустойку. Я дам тебе всё, что захочешь.
— Разве я виновата
Марк резко тормозит, машина глохнет на обочине посреди ночного поля. Я хватаюсь за дверь, но прежде чем успеваю выскочить из машины, Марк резко тянет меня к себе.
— Надоел этот цирк, — зло шепчет он, сажая меня к себе на колени, пока я выкручиваюсь и брыкаюсь. Его глаза горят диким, почти животным огнем.
— Марк, отпусти! — кричу я, но он не слушает. Его дыхание горячее, он прижимает меня ближе, лицом к себе. Я сижу на его бедрах и мои ноги разведены в стороны. — Ты — такое же чудовище!
Мы тесно соприкасаемся телами. Непроизвольно трусь промежностью об его вздыбленную ширинку, и то и дело шиплю от слишком острых ощущений. Ткань моей одежды раздражает нежную кожу.
Но Марк, будто бы назло толкается бедрами навстречу.
— Я еще хуже. — шипит, закидывая голову и сжимая мои ягодицы. Его голос звучит хрипло и низко.
Он сильнее вжимает меня в себя, удерживая за спину. Чувствую его твердый член даже через несколько слоев ткани.
— Хочешь развестись? Я помогу. Но сначала я получу своё.
Я дергаюсь, но он слишком силён, а у меня остается все меньше сил сопротивляться. Его губы находят мою шею, прокладывают горячие и жадные дорожки поцелуев и укусов. Каждая клетка моего мозга протестует, но я уже не в силах ни кричать, ни вырываться. Марк все равно возьмет свое, не обращая внимания на мои попытки выбраться.
Да и попытки становятся все слабее и я уже не осознаю, где он толкается в меня, а где я сама подаюсь навстречу его упрямому телу.
Хватаюсь руками за его шею. Подаюсь волной навстречу его телу. Смотрю в темные глаза, не отрывая взгляда.
Уж если этому все равно суждено случиться, то пусть это не ты меня, а я тебя отымею.
Ахаю от первой судороги, но не разрываю зрительный контакт. Шиплю, закусывая губу.
Телу хорошо, а душа горит в адовом пламени.
И я не столько боюсь секса с ним, сколько вновь оказаться ненужной и почувствовать ту пустоту, что испытала уже не раз.
Сначала была не нужна отцу. Потом Максу. Что ждет меня дальше?
Наши тела танцуют в безудержном, злом танце. Я чувствую, что мое белье промокло от смазки и теперь швы не натирают, а ласкают слизистую. Мне не важно, кончит ли он, я хочу снова испытать ту эйфорию, что способна дарить близость.
— Рита, — рычит Марк в воздух, когда я со стоном содрагаюсь все сильнее и сильнее.
Хриплю, стону снова обожженным частым дыханием горлом, и утыкаюсь лбом в его грудь.
Секс в одежде. Без проникновения и поцелуев. Слишком порочно для девственницы, которая еще несколько недель назад верила в светлое и чистое. Но слишком хорошо. И плевать, что это брат мужа.