Измена. Танцы на осколках
Шрифт:
Всё внутри сопротивляется этому близкому контакту, но я ничего не могу сделать. Да и вреда мне Макс не причиняет. Наоборот, будто поддался внезапному порыву заботы, как я в его кабинете.
Я не хочу, чтобы он касался меня, но появляется маленькая надежда на перемирие. Пусть подобное тонкому весеннему льду, но перемирие. Мне нужна передышка. И, видимо, он тоже это прекрасно понимает.
Макс заносит меня в дом и несет в гостинную. Там разговаривают свекр, Марк, Римма и Ирина Николаевна. Все взгляды устремляются на нас.
— Ну,
Римма лишь шире растягивает холодную улыбку. Лицо свекра бесстрастное, но в глазах читается легкое неодобрение. На Марка не смотрю из принципа, но чувствую на себе обжигающий, проницательный взгляд.
— Мы работали. — коротко отзывается Макс.
Он словно нарочно игнорирует присутствие людей и аккуратно несет меня в столовую.
Что это? Они поссорились? Для кого этот концерт?
Я глубоко вздыхаю, пытаясь взять себя в руки, но все равно чувствую неловкость.
Следом за нами заходят и все остальные. Снова ловлю на себе взгляд Марка. Он кажется спокойным, но я чувствую, как внутри всё переворачивается от той темной энергетики, что исходит от темных глаз.
Римма что-то говорит ему, цепляясь за его руку, её голос звучит искусственно ласково. Она выглядит довольной, но её улыбка фальшивая, и это вызывает у меня странную смесь ревности и удовлетворения.
Марк знает, что жена ему не верна и просто терпит ее рядом по какой-то причине. А она не знает, что все ее темные стороны уже давно на виду, и лезет из кожи вон, чтобы изображать заботливую супругу. Или это концерт для Максима?
Может, они поссорились и это он ей решил напомнить, что у него есть жена, которую он может прилюдно носить на руках?
Ужин начинается, все активно общаются, но атмосфера в комнате напряжённая. Я ощущаю это каждой клеточкой своего тела. Мать старается разрядить обстановку, улыбаясь и болтая обо всем подряд.
Её голос звучит так, словно она отчаянно пытается склеить разломы в этой семье, но атмосфера от этого теплее все равно не становится.
— Мы семья, — внезапно говорит Виктор Викторович, оглядывая всех нас. — И мне бы хотелось, чтобы вы помнили об этом. Все проблемы, обычно, от избытка свободного времени. Хватит разногласий, уже давно пора подумать о будущем.
Его взгляд останавливается на мне и Максе, затем переключается на Марка и Римму. Я чувствую, как кровь отливает от моего лица, а руки начинают дрожать. Мне хочется сбежать из-за этого стола, но я не могу.
— А будущее семьи — это внуки. Нам с Ириной уже очень давно хочется, чтобы вы поскорее подарили нам эту радость.
Макс, сидящий рядом, вдруг поднимает голову и улыбается. Эта улыбка лишена искренности, но она настолько уверенная, что меня передёргивает.
— Не переживайте, отец, — говорит он с нарочитой лёгкостью. — Мы с Марго займемся этим вопросом вплотную в ближайшее время.
Его слова звучат как приказ, и я чувствую, как моё горло сжимает
Я едва дышу, мои руки начинают дрожать. Сжимаю вилку с такой силой, что белеют костяшки пальцев. Бросаю ее на тарелку. Все взгляды тут же устремляются на меня.
— Извините, — морщусь. — Ноги болят. Пойду выпью обезболивающее.
Поднявшись наверх, я закрываюсь в комнате, поворачивая ключ в замке. Сердце бьётся как сумасшедшее, я едва держусь на ногах от волнения. Стараюсь не думать о словах Макса. Может, это все сказано, чтобы позлить кого-то? Но все равно меня трясет и всё, что я чувствую, это отчаяние и гнев.
Не раздеваясь, падаю на кровать, прислушиваясь к приглушённым голосам, доносящимся из столовой. Эти голоса словно доносятся из другого мира, далёкого от меня. Мира, в котором я больше не хочу быть.
Я засыпаю, но мой сон беспокойный, рваный. Меня преследуют обрывки воспоминаний, тени людей, их голоса. Просыпаюсь от громкого стука в дверь. Сердце пропускает удар. Стук повторяется, на этот раз сильнее, резче. Я чувствую, как меня охватывает паника.
— Кто там? — мой голос дрожит, я не могу его контролировать.
— Открывай, Марго, — голос Макса. Холодный, приказной, как лезвие ножа.
— Уходи, Макс. Я сплю.
— Ты моя жена. Открывай. Или я войду сам.
Я сажусь на кровати, беспомощно оглядываясь и чувствуя, как по спине пробегает холод. Пульс бьётся в висках, а тело словно парализовано страхом. Слышу, как Макс ударяет плечом по двери. Ещё раз.
Под напором спортивного тела створки прогибаются и дверь с грохотом распахивается.
Макс стоит в проёме и тяжело дышит, а его глаза горят, как у хищника, готового к атаке.
И, что самое страшное, он трезв.
— Ты — моя жена, — повторяет он, делая шаг внутрь. Его голос глубокий, резкий, лишённый тепла. — И я хочу взять то, что принадлежит мне по праву.
Глава 31
Я вскакиваю на ноги. Макс заходит, захлопывая дверь за собой, его лицо пылает злостью и отчаянием. Прежде чем я успеваю что-либо сказать, он быстро подходит, резко толкает меня, и я падаю на задницей кровать.
Воздух выходит из лёгких от страха, но мгновение спустя Макс садится у моих ног и кладёт голову мне на колени. Я замираю, чувствуя, как внутри всё сжимается от напряжения. Я не понимаю, что происходит. Ощущение, что у него какое-то расстройство личности.
— Ну, нормально же всё раньше было, — усмехается он невесело, даже грустно, словно надеется услышать от меня подтверждение. Но это только вызывает во мне ещё большее отторжение. — Ты ведь любила меня.
Любила. Это слово ударяет по мне, как хлыст. Я вспоминаю, как он обнимал меня на свадьбе, как улыбался, обещая носить на руках и создать крепкую семью. А теперь этот человек сидит у моих ног, и я не могу поверить, что когда-то действительно чувствовала к Максу что-то, кроме отвращения.