Шрифт:
Пролог
Говорят, любить можно лишь раз за всю жизнь.
Любовь — это дар свыше.
И если она настоящая, разлюбить невозможно, невзирая ни на какие трудности между влюбленными.
На стенах приглушенный свет.
Легкий ветерок еле слышно колышет вуальную тюль.
В комнате прохладно, но моя кожа пылает жаром.
Я слышу его шаги из ванной, и волоски на руках встают дыбом. Мое тело дрожит и требует ласки. Я больна им. Моим мужем. Я схожу с ума от тоски по нему. Он постоянно находится в разъездах. И от этого наши встречи особенно долгожданны
Подходит сзади, проводит ладонью по моему животу, прижимается к моей попе всем своим естеством. Мурашки пробегают по позвоночнику. Я выгибаюсь ему навстречу, еще больше трусь о тяжелый член. Завела руку назад и нежно провела по твердому стволу.
Он прерывисто вздыхает и касается губами моей шеи, ведет руку под кружево сорочки, стягивая крошечные трусики за тонкие резиночки.
Опустился передо мной на колено, отбросил белье в сторону и нежно улыбнулся, смотря на меня снизу вверх.
— Потрясающий ракурс, малыш, — с хрипотцой говорит он, поднимается, ведя руками по моим ногам снизу вверх, задирая на мне шелк. Взял руками мое лицо, и возбужденно шепчет, — Как же я хочу тебя, Ни-ка.
Поддел сорочку и нетерпеливо снял ее с меня, продолжая жадно покрывая мое лицо, шею, плечи поцелуями, оставляя мокрые дорожки.
Шелковое белье полетело на ковер, муж обвел руками мою грудь, слегка сжимая ее.
Мысли путались, мое тело отвечало на его искусные ласки. Разгоряченная кровь текла по моим венам, бросая в жар. Любимый подхватывает меня на руки и несет на кровать. Аккуратно кладет и какой-то момент просто молча смотрит на меня. Непривычно задумчив сегодня.
Я поднимаюсь на локтях и раздвигаю ноги, облизываю губы. В глазах обоих огонь, дыхание тяжелое, кожа горит, низ живота до боли сжимает в желании слиться в единое целое.
— Иди ко мне, — голос срывается, и я тяну руки к нему, чуть не сорвалось с языка «будущий папочка», но вовремя осеклась.
Эту приятную новость я оставила на десерт. После акта любви, когда оба, изможденные мы будем лежать на кровати, обнявшись, я посмотрю в его серые глаза и робко сообщу: «Артем. Я беременна.»
И буду впитывать его реакцию. Как он обрадуется и с новой силы будет меня целовать и крепко обнимать. От одной этой мысли мурашки по коже. Боже, как я счастлива. Так счастлива, что готова плакать. И скоро это счастье испытает и муж.
Артем навис надо мной, пристроившись между ног. В его глазах прыгали чертята, а меня еще больше возбуждал тот факт, как сильно я его зажигаю.
Его губы накрыли мой сосок, я откинула назад голову и тихо застонала, выгибаясь ему навстречу в немом призыве. Перешел ко второй груди, обвивая языком круги вокруг твердой горошины. Рукой провел между моих ног. Подхватил меня под попу и резко вошел одним толчком.
Я схватилась ногтями за его
Закричала под ним, накрываемая волной оргазма. Мое тело словно расщепило на мелкие атомы и наступила сладкая расслабленность. Время застыло. Ничего вокруг не существует. Только я и он. И влажные удары нашей плоти, наших потных тел. Еще один сильный толчок, муж издал глухой рык, я всхлипнула и почувствовала, как он пульсирует внутри меня.
Он медленно поднимается передо мной и наклоняется к тумбочке, чтобы взять сигареты и зажигалку. Нам нужно в душ, но он закуривает, выдувает дым в потолок и молча смотрит на меня, с прищуром.
— Ника, — еще тяжело дышит, крепкая грудь поднимается и опускается. Лицо серьезное, и даже холодное. — Нам нужно с тобой поговорить.
Подошел к шкафу, достал полотенце и одной рукой медленно протер мои бедра и между ног. А я ничего не понимала. Еще не отошла от горячего секса, а тут такой резкий переход.
Я села на кровать и подтянула к себе простынь. Почему-то захотелось прикрыться. Тон мужа и его слова не сулили ничего хорошего.
— Что-то случилось, Артем? — дрожащими губами спросила я, наблюдая за ним. А он прячет глаза и курит, скидывая пепел в хрустальную вазочку у кровати.
Сделал долгую затяжку и затушил сигарету, тяжело вздохнул, поправил волосы назад, и глядя мне в глаза, ответил.
— У меня есть сын и вторая семья.
Я сморщила лоб. Чего?
— Вторая семья? Ты о чем? — я начала подниматься с кровати, продолжая придерживать простынь на груди. Подошла к нему близко и посмотрела в глаза. — Что еще за вторая семья, Артем? Я твоя семья, я и ты!
Голова начинала кружиться. Это какой-то страшный сон. Или чья-то злая шутка.
— Ника, — он взял меня крепко за предплечья и повторил. — Я больше так не могу. Смотреть тебе в глаза и молчать. Видеть, как ты ни о чем не догадываешься, и лететь к ним, быть с ними. Пока ты здесь.
— Я ничего не понимаю, — завертела я головой.
— Ребенок. Ему один год. Я узнал о нем не так давно. Но он мой. Моя кровь. И я его не могу оставить. Ты ведь мудрая, все понимаешь. И это поймешь.
Сын. У него есть сын. Мы три года в браке. А у него годовалый сын. Он изменил мне. Был с другой женщиной. Занимался с ней любовью. От этой мысли, как он прикасается к ней, целует ее, под ногами пол зашатался.
Мой токсикоз снова вернулся. Я ведь ему всю душу отдала, все сердце, я ведь ему была верна. Любила его, как сумасшедшая и ждала. И сейчас люблю. Я ведь под сердцем его ребенка ношу. О котором он еще не знает.
— Ты говорил про вторую семью. Значит, не только сын?
— Не только, — обреченно ответил он, продолжая держать меня, а я злобно сбросила его руки с себя. Отошла в сторону и заплакала, хватаясь за волосы. — Мама моего ребенка. Они моя вторая семья. Там у меня семья, ребенок. Здесь ты. Звучит бредово, но я не готов вас терять. Никого.