Измена. Ты нас предал
Шрифт:
— Твой стилист ведь не прям сейчас придет, верно?
— Ну, у нас есть примерно полчаса, — улыбаюсь ему, облизывая губы, давая сигнал согласия.
Опускает меня на кровать, и о чем-то задумывается.
— У меня тоже есть для тебя сюрприз, — подходит к столику и достает свою коробочку, черную, бархатную, — Я, правда, не знал, что ты беременна. Но я постараюсь быть аккуратнее.
В немом и радостном удивлении посмотрела на мужа. Как его длинные пальцы достают из коробочки наручники и черную шелковую маску.
— Хочешь меня наказать? — улыбнулась я ему. Таких
— Скорее вознаградить, — покрутил в руке маску и подошел ко мне и аккуратно надел ее на меня, погрузив в полную тьму. — Говорят, с закрытыми глазами ощущения ярче.
Мои руки нежно приподняли над головой, кисти коснулась прохлада метала, и я услышала щелчок наручников.
В висках застучал адреналин, в предвкушении новых неизвестных ощущений.
Муж провел ладонями вдоль моего тела, едва касаясь губами разгоряченной кожи, оставляя электроимспульсы, перетекающие в низ живота.
— Я так тебя хочу, любимая, — шепчет возле уха, по инерции хочу вцепиться руками в его плечи, но закованная наручниками, лишь томно издаю стон, чувствуя, как он разводит мои колени и погружается между ног.
Отодвигает тонкую ткань трусиков и проводит горячим языком между складочек. Мое тело вспыхивает первобытным желанием. Взволнованный стон, раздвигаю ноги шире и поддаюсь мужу навстречу.
Мысли путались. «Свадьба», «дети» — это только слова сейчас. Я полностью растворилась в сладком наслаждении, ощущая только его язык внутри моего лона. Как медленно и сладко он терзает мои нижние губки, как обводит кончиком языка у самой дырочки, а затем возвращается к клитору и бьет кончиком по нему, набирая обороты. Как жадно сжимает обеими руками мою грудь и теребить мои напряженные соски.
Мое тело благодарно отвечает на искусные ласки, извиваясь и издавая сладкие стоны. Меня накрывает безумным оргазмом, я громко выкрикиваю имя мужа и меня разрывает, словно ударяя о бешеную лавину неудержимого и сладостного удовольствия. Сердце бешено колотиться и готово выскочить из груди.
Артем приподнимается к моим губам, нежно касаясь их и проникая языком глубоко внутрь, отдавая мне мой сок.
— Я люблю тебя, Артем, до безумия люблю, — шепчу ему, когда он освобождает мои губы и примыкает ртом к моей груди, вторую массируя рукой.
Выгибаюсь навстречу ему и чувствую его горячую тугую головку в самого входа. Все мое тело умоляет, жаждет его внутри меня, и я не выдерживая сладкой пытки, шепчу:
— Пожалуйста, — он переходит на мою вторую грудь, обводит языком ореолу, прикусывает сосок и толкается внутрь меня, заполняя и натягивая до предела. Издаю громкий протяжный стон, полностью погрузившись в наслаждение, кроме, которого все остальное просто исчезло и растворилось.
— И я тебя люблю, малыш, — изнеможённо произносит он, приподнимаясь надо мной и наращивая такт, ударяя бедрами все быстрее и мощнее. — Больше жизни люблю.
Дрожь нарастает все сильнее, с каждым выпадом мужских бёдер. С каждым напористым толчком его тугого члена внутри меня мои стоны все громче. Болезненное
Слышу утробного рычание и пульсацию его члена внутри меня. Он снимает с меня маску и дарит долгий и расслабленный поцелуй. Тепло разливается внутри сладкой негой, облизываю губы и утомленно закрываю глаза.
— Ника, ты лучшее, что было и есть в моей жизни. Я сдохну, но больше не позволю тебе проронить хоть одну слезинку.
Он оставался внутри меня, жадно целовал щеки, шею, грудь, живот, а я ощущала мокрые следы после его касания. Следы его слез.
Мы долго шли к своему счастью, много страдали и плакали. Но мы преодолели все трудности, не сломались и воссоединились, став большой и дружной семьей. И я больше никому не позволю нас разъединить. Мы одно целое. Неделимое. И это мое счастье. Настоящее и долгожданное. Да, сейчас я счастлива, как никогда прежде не была.
* * *
Наша свадьба гудела на всю станицу. Гости кричали «Горько!», танцевали и много смеялись.
— Наверное, нам нужно было развестись, чтобы сыграть такую веселую свадьбу, — смеялась я, держась за плечи мужа в медленном танце. На нем был непривычный для него классический костюм и кожаные туфли, и мне очень нравилось, как мы вдвоём выглядим. Как настоящие жених и невеста, муж и жена. — Первая свадьба была совсем не свадьба. А сейчас я ощутила в полной мере, что выхожу замуж.
— Хорошо, что твои родители настояли на полномасштабном празднике, настоящем. И здесь, на Кубани, — муж поглаживал мою спину и нежно улыбался влюбленными глазами, уже немного пьяный. — Я счастлив, что ты у меня есть, родная. Счастлив, что у меня есть дети, что у нас еще будет карапуз. Счастлив, что у меня такие прекрасные теща и тесть, счастлив, что у меня есть брат и лучшие друзья.
Артем поднял голову вверх и громки закричал:
— Я счастлив! Господи! Я самый счастливый человек на свете!
Гости подхватили его порыв, громко аплодировали, кто-то кричал «Да», кто-то свистел, а я смеялась и радовалась, наблюдая за ним, и за прыгающими у сцены нашими детьми. Данечка держал сестренку за ручку и громко смеялся.
Артем присел на корточки, подтянув брюки, и вытянул детям свои руки. Малыши завизжали и побежали к нему навстречу, он поцеловал каждого по очереди и приподнял на руки, кружа их по кругу. Дети громко залились задорным смехом, заряжая всех присутствующих настоящим счастьем.
Я повернула голову в сторону и увидела Диму, его губы искренне улыбались и радовались, но глаза…в них как и раньше… печаль.
Подошла ближе и поправила его сбившийся воротник белоснежной рубашки и спросила у его уха.
— Как настроение, дорогой друг?
Посмотрел на меня и показал большой палец вверх, успев при этом мне моргнуть. И я предприняла еще одну попытку подвести его к той, без которой ему жизнь не мила.
— Может, тебе стоит узнать о ней? Боюсь, что ей там очень непросто. О Городецком ходят разные слухи…