Измена. Во власти лжи
Шрифт:
— Тим, это очень странный разговор…
— Наверное, — согласился сын и отвёл взгляд.
Его пальцы дрогнули и отдёрнулись от моего локтя.
— Зря я это начал.
— Нет, не зря ты правильно заговорил.
Тимур длинно шмыгнул носом, и я, поспешно взяв чайник, залила кипятком заварку, Тимур молча стоял, наблюдал за мной.
Кчай был готов, я обернулась и произнесла:
— Ну, я, наверное, пойду.
Тимур опять шмыгнул носом и кивнул головой, а когда я добралась почти до выхода из кухни, его голос, немного
— Он же соврал, да, я же потеряю маму, да?
Глава 48
Есения
Я не смогла ничего ответить Тимуру, потому что он же не глупый, он же умный мальчик, он все прекрасно знал.
Я просто вышла из кухни, дошла до своей спальни и, поставив на тумбочку кружку с чаем, села на кровать, обняла себя руками и, наклонившись, тихо заплакала.
А за окном ноябрь с его непонятным снегопадом, когда не определишь то ли снег, то ли дождь, то ли просто какая-то взвесь в воздухе, сменился декабрём. Который с самого начала показал буйный неспокойный нрав, поднимая в ночи в воздух белоснежных мух, которые по утру оседали на ветках деревьев, на моей маленькой теплице и на ступенях крыльца.
Я наблюдала за тем, как менялась погода, стоя опять-таки в своей спальне, на руках держа Матвея.
Все было неоднозначно, и наши разговоры с Русом сводились к тому, что мы просто уточняли друг у друга, как дела, точнее, он уточнял, а я из солидарности спрашивала его в ответ.
Но один раз он уточнил иное.
— Почему ты распродаёшь вещи?
Я не распродавала вещи. Я перебирала вещи и что-то выставляла на продажу из-за того, что, да, мне, вероятнее всего, понадобятся деньги. А сейчас был такой хороший повод.
— В половину из них я все равно не влезу, что-то уже вышло из моды, а что-то я ни разу даже не одевала, поэтому думаю, бессмысленно хранить целый гардероб почти неиспользуемого шмотья.
— Но ты же не думаешь, что тебе это ничего не понадобится?
Я пожала плечами и вздохнула.
— Если мне что-то понадобится, я же всегда смогу купить. А на данный момент там реально очень много вещей, которые я уже не одену никогда. Например, то платье из органзы и кристаллов сваровски, оно на меня при любом исходе не налезет.
Я кокетливо улыбнулась, стараясь показать, будто бы переживала о своей фигуре, и чтобы Рус немного расслабился. И он пошёл у меня на поводу.
— Есь, ну что за глупости…
— Это не глупости, это жизнь, все нормально, не переживай.
Рус покачал головой, и на этом тему мы закрыли.
Я понимала, что перед отъездом необходимо ещё будет заехать в банк и забрать свои украшения. А когда в середине ноября у меня был приём у акушера, то меня заверили, что все уже хорошо. Ни кровотечения, ничего не будет.
— Все в идеальном состоянии, сразу видно, вы соблюдали рекомендации, — сказал мой врач, и я покачала головой, что мне
Свекровь поражала своей настойчивостью и стремилась попасть к нам в дом. Чуть ли не каждый день она звонила по несколько раз, уточняла, как у меня дела, как поживает Матвей, что говорит Рустам и чем занят Тимур, она старалась заполнить вообще все пространство вокруг меня. В какой-то момент я не выдержала и попросила.
— Давайте мы немного прервём наше общение, мне очень тяжело. Я очень устаю…
— Деточка моя… — сюсюкая начала свекровь. Я посмотрела на трубку и покачала головой. — Ну что ты такое говоришь? Ну я же просто беспокоюсь. Ну, я могу меньше звонить, но тогда говорить мы будем подольше.
Мне казалось, что моя свекровь это то бедствие, от которого не скрыться, не исчезнуть. Она, как землетрясение, настигало в самые неожиданные моменты и доставала абсолютно всех.
Рустам хмурился.
— Если тебя раздражает это, если тебя это тревожит, я сам поговорю с матерью…
Но мне уже было абсолютно все равно на то, с кем он поговорит и как.
Тимур ходил темнее тучи, мне казалось, что он лучше и острее всех понимал, что происходит в нашей семье, и это понимание однозначно не добавляло красок в нашу жизнь.
Я шмыгала носом, старалась собраться и как-то заговорить с сыном, но каждый раз что-то останавливало, то Матвей срыгнул очень сильно, то Рус не вовремя пришёл. Вообще, во всей этой ситуации я понимала, что уходила я не только от мужа, я уходила от ребёнка, и от этого мне казалось, будто бы у меня сердце в клочья разрывалось. Каждый раз все сильнее и сильнее меня душило это осознание, и я не знала, как с этим бороться.
Это на самом деле очень страшно.
Да, ты принимаешь ребёнка, а потом тебе необходимо оставить его.
Я приняла много лет назад Тимура всем сердцем, он был моим, и, как сейчас быть, я не представляла. Но я все же чувствовала, что оставаться не было смысла.
Да, надо подать на развод, но я это сделаю уже из столицы.
Я хотела уехать с Матвеем, и поэтому в один из снежных дней я заказала билеты. И почему-то так сложилось, что именно в этот вечер, когда я вся на нервах была от того, что я совершила этот поступок, Тимур между делом заметил:
— Я же знаю, что ты все равно уйдёшь…