Измена. Я тебя не отпускал!
Шрифт:
— Ненавижу тебя, Князев, — стонет зло.
— Это хорошо, малышка. Так и должно быть, моя сладкая, — выдыхаю, обдавая ее плоть своим разгоряченным дыханием. — Но это пройдёт. Я позабочусь об этом…
Чувствую, как она содрогается от моих пальцев. Прихватываю губами маленькую бусину, посасывая ее, помогая малышке получить оргазм.
Плавно вожу рукой по своему стволу, желая хоть немного сбросить напряжение. Не выходит. Хочу кончить вместе с ней. Срочно!
Поднимаюсь. Вхожу плавно, и резко ускоряюсь. Целую Женю в губы. Грязно и глубоко.
Это все так странно. Секс с женой, которую я и всерьез-то никогда не воспринимал. А теперь не хочу останавливаться, при том, что готов кончить от каждого ее вздоха.
Она кусает меня за язык до острой боли, и я взрываюсь оргазмом:
— Моя львица, — хриплю в ее ротик, целую ее губки. — Моя маленькая львица. Только моя. Я тебя никогда не отпущу…
Глава 8. ОНА
Это просто безумие какое-то. Да как он смеет трахать меня как одну из своих шлюх, еще и против моей воли?!
Порывисто поправляю платье, пытаясь собрать свои мозги в кучу. Трусы безнадежно испорчены. Выбрасываю остатки ткани в мусорку.
Герман исподлобья наблюдает за мной, застегивая ремень своих брюк. Отворачиваюсь от него, становясь лицом к зеркалу.
Стягиваю резинку с волос и заново завязываю хвост, чтобы хоть немного привестись в порядок. Губы опухли от его грубых поцелуев. От ярко красной помады остались только намёки в виде бледных пятен вокруг рта. Бросаю короткий взгляд в зеркало — у Германа такие же, а еще растрепанные моими пальцами волосы и острая щетина, от которой у меня до сих пор горит между ног.
Отвожу взгляд. Лицо обдает жаром от мысли, что я позволила этому мудаку такое с собой делать. Осторожно подтираю мыльными пальцами размазавшийся макияж, приглаживаю волосы влажными руками и разворачиваюсь, чтобы уйти.
— Ничего сказать мне не хочешь? — преграждает мне путь.
— Мне казалось я уже вам все сказала, Герман Валерьевич, — вскидываю на него гневный взгляд, а саму трясет. — Я понимаю, что покуда мы еще состоим в законном браке, привлечь вас к ответственности за изнасилование у меня почти нет шансов. Но если посмеете прикоснуться ко мне после развода — пеняйте на себя!
Улыбается мерзавец:
— Что же ты до сих пор медлила? — лукаво щурится. — Сомневалась?
— ЗАГС по вопросам разводов работает только во вторник и среду, — холодно отвечаю я. — Завтра я подаю заявление. Развести должны быстро.
— Какая строгая малышка, — касается моей щеки своими пальцами. — Но мы ведь оба понимаем, что тебе понравилось не меньше моего.
Отбиваю его руку от своего лица:
— Это не более, чем физиология. У меня, как у любой женщины, — делаю акцент на этом слове, а голос предательски дрожит, — есть потребности. Которые я могла бы удовлетворить и без вашего участия, если бы вы не помешали мне наладить контакт с тем симпатичным молодым человеком у бара.
— Нет. Не могла, — отсекает он. — Никто не смеет прикасаться к моей жене.
— Хорошо.
— Только попробуй, — рокочет тихо, но так внушительно, что по моей спине под тонким платьем проползают мурашки от ужаса. — Боюсь, моя маленькая львица еще не готова стать свидетелем убийства.
— Может тогда сразу меня убьешь? — меня душат слезы, но я стараюсь не подавать виду.
Кажется, не выходит. Его взгляд меняется. И голос тоже:
— Жень, ну брось, — примирительно говорит, снова касаясь своими шершавыми пальцами моего плеча, будто просто не может оставить меня в покое. — Позлилась немного и хватит. Мы же оба понимаем, что это была идиотская ошибка, которую я не могу отмотать назад.
— Точно, — встряхиваю головой. — Ошибка. Как помарка в тетрадке. Перетрахать всех своих секретуток — просто ошибка?
— Ни это. Ошибка, это то, что я тебя не разглядел сразу. Я просто идиотом был. Давай все забудем и начнём сначала, м?
Горько усмехаюсь ему в лицо:
— Серьезно, Герман? Значит вот какой ты меня видишь? По-твоему, у меня нет элементарной гордости?
— Малыш, ну о какой гордости нам говорить, если нас женили против воли? — кажется он серьезно.
— Это только тебя, — тычу ему пальцем в грудь, проглатывая слезы. — Только тебя, Герман, женили против воли!
— В смысле? — хмурится непонимающе. Взгляд мечется по моему лицу.
И мне становится страшно, что он поймёт, о чем я.
Воспользовавшись его замешательством ныряю у него под рукой, и наконец выскакиваю за дверь тесного помещения.
В коридоре очень шумно. Не теряя времени иду прямиком к выходу. Вернее, с трудом пробираюсь. Народу в клубе к полуночи набилось битком.
Плохая идея была приходить сюда. Я поняла это еще когда ко мне начали клеиться всякие мужики. Я оказалась совершенно не готова к их недвусмысленному вниманию.
Хотя лучше было бы оказаться в этом дурацком туалете с одним из них. Нежели с собственным мужем.
С облегчением выбираюсь на улицу. Всхлипываю. Обнимаю себя руками и понимаю, что моя сумочка с телефоном, деньгами и паспортом так и осталась лежать на баре. Да и черт бы с ней! Сил возвращаться обратно в клуб совсем не осталось.
Слезы ручьем. Бежать, бежать подальше! Поворачиваю в сторону дома, — пешком не очень далеко. С остальным разберусь завтра. Сейчас хочу помыться от его прикосновений. И спрятаться под одеялом от всего мира!
Глаза застилает слезами. Меня тошнит. От него. От самой себя.
Признаюсь, я просто растерялась. От неожиданной встречи. От того, как он по-хозяйски завернул меня в свой пиджак. Когда про платье сказал, — признал ведь. Неужели все же сам выбирал? А когда он вдруг посреди бара опустился передо мной на корточки, и заботливо стянул жутко неудобные босоножки с моих ног, — я совсем дар речи потеряла.