Измена.ru
Шрифт:
— Зачем ей самой это надо? — шепчу, уткнувшись лицом в его грудь, — Ведь ей не нужно ничего продавать.
Я не скажу этого вслух, но во мне живет уверенность, что Березовский нравится ей как мужчина. Ее интерес осязаем и материален как пол, на котором мы с Ромой сейчас стоим. Мне предстоит справляться с этим все время, пока будет длиться их фиктивный роман.
— Дубай... увеличил ее аудиторию в полтора раза, — говорит он спустя значительную паузу, — А она готовится презентовать новый клип и надеется попасть с этой песней на «Музыкальную
Схвативший горло спазм сбивает дыхание и наполняет глаза слезами. Обхватив обеими руками его пояс, я прижимаюсь к нему максимально тесно. Меня душат страх и обида, которая никуда не исчезла, но которую в силу обстоятельств я вынуждена выдрать из себя с корнями и сделать все возможное для того, чтобы помочь Роме.
— Посмотри на меня, Гайка...
Я отчаянно мотаю головой, но муж, сцепив пальцы на моем подбородке, заставляет принять его взгляд.
— Я не хочу делать тебе больно, — шепчет проникновенно, — я не хочу, чтобы это как-то отразилось на нас с тобой. Я боюсь, ты не справишься!
— Справлюсь! Рома, я справлюсь!.. Только скажи, что любишь!.. Ты же любишь, Ром?
— Блядь!.. — выдыхает с отчаянием, — Люблю! С каждым днем все сильнее! Ты же знаешь, что без тебя мне ничего не надо! Все мимо, Наташ!..
Скользнув руками вверх, я обнимаю его шею и, поднявшись на носочки, ловлю ртом теплое дыхание.
— Скажи, что ничего не изменится! Скажи мне!..
— Ничего. Обещаю.
— Обещай, что я буду знать обо всем!
— Конечно, Гайка! — прихватывает мои губы, — Тебе не о чем беспокоиться. Это не продлится долго.
— И помни, Ром, я тебя люблю, как никого и никогда не любила. У меня на целом свете никого, кроме тебя нет.
— Знаю.
Мы целуемся, задвигая проблемы, обиды и ревность подальше. Делимся друг с другом общей одержимостью и пережитой за последние дни страшной тоской. Обнимаемся, оба напуганные разлукой. Пробираясь руками под одежду, жадно трогаем друг друга.
Вместе избавляемся от его толстовки и моей кофты. Потом куда-то в неизвестном направлении улетают бюстгальтер, джинсы, брюки, а затем Березовский отрывает меня от пола и несет в комнату, где мы, упав на кровать, просто спаиваемся в одно целое.
Я хнычу от жадности и неудовлетворенности. Ощупывая ладонями его плечи, ключицы и грудь, трусь об него всем телом.
— Пиздец, Наташ!.. Как без тебя хреново было!.. — бормочет, покрывая быстрыми поцелуями лицо и спускаясь к груди. — Так хочу, Гайка!.. Тебя хочу!
Влажное касание языка, теплая полость его рта и порочные посасывающие движения прошивают мое тело молнией и вытягивают его в струну. Не сдержав стона, я обвиваю Рому ногами.
Втянув сосок максимально сильно, он освобождает его с пошлым звуком и спускается ниже. Ребра, пупочная впадинка и низ живота — он целует меня всю и, раздвинув мои бедра, припадает ртом к скрытой бельем промежности.
— Ро-о-ом...
Он прикусывает плоть прямо через ткань, а затем, сдвинув ее в сторону, погружает в меня
Вскрикнув от остроты ощущений, я зарываюсь пальцами в его волосы и прогибаюсь в пояснице. Мы оба знаем, что я на грани, поэтому быстро изменив положение, Березовский накрывает меня собой и наполняет одним слитным движением.
Наши взгляды переплетаются и создают одно, общее на двоих, магнитное поле. Крепкое и нерушимое. Мы двигаемся в унисон, постепенно наращивая темп и нагнетая жар между нами. Безошибочно считав первые судороги, предвестники моего оргазма, Рома усиливает толчки в глубину и, перехватив взгляд, на очередном отправляет в космос.
Я зажмуриваюсь, шепчу бред, абсолютно безвольно принимая финальную серию его ударов, и затихаю, уютно устроившись под тяжелым горячим телом.
Мы лежим в тишине не менее получаса. Не спим, наслаждаясь объятиями и лениво целуясь. А затем Березовский, ощутимо прикусив зубами мочку моего уха, спрашивает:
— Где кулон, Гайка? Верни его на место сейчас же.
Машинально ощупав грудь и шею, я поднимаюсь на локте.
— Черт!.. Кулон! У него цепочка порвалась, Ром!..
— Дай мне, я починю.
— Сейчас!
Спрыгнув с кровати, я бегу в прихожую за рюкзаком и возвращаюсь в комнату. Поставив его на подлокотник кресла, я проверяю все кармашки и, не обнаружив половинки сердечка, вываливаю все содержимое прямо на стол.
— Где он?!
— Может, в куртке? — подсказывает муж.
— Нет! Я хорошо помню, как убирала его в боковой карман!
Просматривая сумку в сотый раз, я начинаю тихонько плакать. Куда он мог деться?! Куда, черт возьми?
— Наташ, не реви!..
Он поднимается с кровати и, подойдя ближе, обнимает мои плечи. Меня же натуральным образом трясет! Мой кулон! Моя половина сердца!.. Как я могла потерять его?!
Это символ нашей любви! Наш тотем!
— Он где-то здесь! — шиплю яростно, перебирая свои вещи и шаря руками в рюкзаке.
— Мы купим новые! — успокаивает Березовский, — Сделаем на заказ, хочешь?
— Мне не нужны новые! Мне нужна моя половинка!..
— Купим кольца, именные браслеты. Все, что захочешь!
— Мне нужна моя половинка! — повторяю упрямо, шмыгая носом, и вдруг вспоминаю: — Ром! Рома, я знаю!.. Боже!..
— Что?
— Я потеряла его в автобусе, когда ездила в Березовский! Точно! Рюкзак упал и все, что в нем было, вывалилось на пол под сидение!
Закрыв лицо руками, я не могу сдержать слез. Это самая дорогая вещь, что у меня была!
— Дуреха! — шепчет муж на ухо, крепко-крепко меня к себе прижимая, — Тоже мне катастрофа. Мы найдем и купим в точности такие же. Ты даже разницы не заметишь.
Глава 34. Наташа
Денис делает шаг назад и, сложив руки на груди, смотрит на вмонтированный в стену монитор. На нем один из вариантов оформления моего стенда для выставки — композиция из двадцати работ.