Изменить нельзя простить
Шрифт:
Город смотрел на меня тысячами неоновых огней вывесок. Шептал мне шёпотом колёс по асфальту. И открывал пустые тропы-дороги, которые через двадцать минут вывели меня к бизнес-центру на набережной.
Тишина пустых коридоров. И только мои каблуки отбивали ритм, похожий на удары сердца, которое, совсем струсив, упало куда-то в желудок.
Я не знала, иду ли в клетку ещё одного зверя. Найду ли там спасение или собственную смерть, но восстановить то, что разрушено, имело смыл.
Чёрная матовая дверь. Аромат табака и алкоголя. Сумрак кабинета. Отблески уличных фонарей выделяли нахальную улыбку мужчины, который
И мое тихое:
— Верни то, что отобрал у меня.
— Платье задрала, животом на стол легла.
Глава 7
— Ева открой ротик, — прошелестело сверху. Ловкие пальцы потянулись к моему подбородку, но я упрямо мотнула головой. Волосы хлестнули по лицу, а в животе заурчало. — Не заставляй делать тебе больно…
— Прекрати в меня пихать таблетки, и никому не будет больно, — сквозь зубы процедила я. Ляля мне не поверила и просто бросила успокоительное в мой утренний кофе. Я посмотрела на подругу как на врага народа и демонстративно вылила содержимое кружки под фикус, что стоял на подоконнике.
У Ляли дёрнулся глаз.
— Ева, ты должна понимать, что это ненормально. Сначала ты исчезаешь ночью. Приезжаешь чуть ли не в истерике, потом отказываешься от еды. Долго сидишь в ванной. Что происходит?
Ляля стукнула кружкой по столу и встала. Подхватила фикус и отнесла в раковину, включила тонкой струйкой воду и укоризненно смотрела на меня. Я опёрлась о стол локтями и закрыла лицо руками.
Вот что ответить? Что я ночью поехала вернуть то, что у меня незаконно и просто нагло отобрали, но не смогла и впала в истерику? Я даже слова не смогла сказать, просто пулей выскочила из офиса и бежала так быстро, как только могла это делать в туфлях, а потом долго стояла в кустах на парковке и блевала. Почему-то просто водой и слюной. И уехала. Долго каталась по городу, вдыхая его запахи, чтобы очнуться возле подъезда Ляли, не понимая, как вообще добралась до места. В ванной я сидела, потому что, казалось, продрогла. Даже кости ломило от холода. А потом не смогла уснуть и бродила по квартире, пока в начале шестого Ляля не встала на пробежку с Джемом. Пёс не был уверен, что ему так необходимо кардио, но спорить не смел, а вот Ляля спорила. Говорила, что я схожу с ума. И мне бы отдохнуть.
Но мне…
— Все в порядке, — выдавила я и встала из-за стола.
— Насколько? — Ляля выключила воду и подошла ко мне. Посмотрела пристально.
— Хорошо, — согласилась я. — Все дерьмо, но я держусь.
— Не держись, а поплачь, — посоветовала Ляля, следуя за мной в спальню. Я залезла на кровать и укрылась с головой одеялом. — Серьезно, Ева. Это помогает.
— Мне поможет новая работа и спокойный развод, а не сопли в три ручья, — психанула я, выглядывая из-под одеяла. Ляля покачала головой и посоветовала
— Поспи, а я пока йогой займусь…
Не спалось. Я зачем-то обновляла приложение с вакансиями, уже готова была согласиться
А потом замолчала и я, незаметно для себя погрузившись в душный и весь какой-то липкий сон, который пугал воспоминаниями и перспективами.
— Просыпайся, поехали, оторвём яйца мудаку, — тихо прошелестела Ляля и, не разбери я слов, подумала бы, что подруга желает мне доброго утра.
— Я думала, тебе в этом деле помощники не нужны, — пробормотала я из кокона одеяла. В задницу великих мстителей. Я хочу просто выйти из брака с наименьшими потерями.
— Нет, — согласилась Ляля и потянула на себя мою подушку. — Но ты могла бы собрать вещи, документы, пока я буду развлекаться…
Ближе к обеду Ляля вытащила меня на улицу и довела до машины. Сама села за руль, хотя водила Ляля хуже, чем я пекла творожные запеканки. Но апатия, боль, отчаяние заполнило меня, и я просто не могла вести авто. А ещё в глубине души поднималась волна страха.
Я боялась Андрея.
Мне казалось, что вчера он меня не убил только потому, что Соня зашла. А вот если бы мы остались с ним наедине подольше…
Губа перестала саднить, но ее стянуло, и я говорила с трудом. И это самое лучшее напоминание, что женщина чаще всего беспомощна перед мужчиной. Особенно если он пьян, возбуждён и зол.
Перед глазами до сих пор мелькала ладонь Андрея, а в ушах стоял звон от пощёчины.
Возле двери квартиры меня бросило в пот. Я топталась. Боялась, что Андрей будет дома. Слишком хорошо понимала, что он не захочет разойтись миром.
Ляля психанула и забрала у меня ключи.
— Ну что ты боишься, не убьёт же он нас…
— Убьёт… — с обречённостью произнесла я. Ладони вспотели, а голос дрогнул. — Убил бы, если бы…
Ляля развернулась ко мне лицом. Сжала мои плечи своими тонкими ладонями.
— Ева, он ничего не сделает, поверь. А если только попробует, я на него Жорика своего натравлю. Он у меня кмс по боксу. А потом Вову. У него поясов нет, зато есть коллекция ружей для охоты.
Я запуталась в перечислении воздыхателей Ляли и покачала головой.
— А вообще, Ева… — продолжила Ляля, скидывая шлёпки в прихожей. На фоне моего холодного белоснежного ремонта обувь цвета розового неона выжигала глаза. — Тебе нужен нормальный мужчина. Который, если что, не только забрало начистит твоему ущербному, но и тебя раскачает…
Я медленно, словно таясь, шла по пустой квартире, подмечая, что Андрей не ночевал дома.
Сердце противно сжалось. Как будто впервые поняв, что его предали. Мое дыхание было таким частым, что я стала задыхаться. Ляля заметила мою панику и принесла с кухни воды. Я глотала большими глотками, но каждый из них как недозрелый абрикос прокатывался по гортани.
Ляля, не нуждаясь в моем присутствии, выкатила в зал чемодан и стала бродить по комнатам, стаскивая мои вещи. Хватала подруга все. А я медленно прошла в спальню и застыла в нерешительности.
Кровать в центре. Серое со стальным отливом покрывало. Тонкие держатели серебряного цвета у ночных бра. Гладкий глянец небольшой гардеробной. Надо дойти до своего столика и вытащить из ящика папку с документами. Подвесное кресло, единственная вольность в моем монохромном мире, качнулось, когда я задела его бедром.