Изменить нельзя простить

Томченко Анна

Я сжала кошелёк в ладони и резко развернулась.

— Ты ещё не протрезвел, раз такой бессмертный, Андрюш?

Глаза в глаза.

Я не позволю Андрею и Сонечке отобрать у меня мою жизнь, мой дом и самое главное — себя.

Ту, которая ненавидит, когда ее загоняют в угол.

— Протрезвел, — протянул Андрей и сделал шаг ко мне. Я вскинула подбородок.

Какая-то часть меня так и шептала, чтобы одумалась и не устраивала конфликт, но то, что мне вчера пришлось пережить. Измена, Соня, ночное путешествие к самому дьяволу… Нет.

— А раз протрезвел,

давай поболтаем. О том, как ты собираешь свои вещи и уходишь в закат…

Андрей рассмеялся. Сел на кровать. Несвежая рубашка. Расстёгнутые верхние пуговицы.

— Никто никуда не уходит, Ева… Просто потому что я не отпущу тебя, не дам развод…

— А зачем тогда изменял? — с меня слетела вся спесь. Андрей был очень уверен в своих словах. И пугал настойчивостью: я ведь все знаю, сама хочу уйти, зачем сохранять брак, который умер давно.

— А как иначе, если я от тебя устал…

Глава 9

— Меня задрали твои правила, — Андрей встал и шагнул ко мне. Я качнулась назад. Нет. Не надо меня трогать. — Знала бы ты, как меня выворачивает от твоих подушек на одном уровне, однотонного постельного белья со скрепками, которые должны быть только в ногах…

Я покачала головой. Андрей сейчас явно придуривался и выдумывал проблемы не из чего. Да, я не люблю, когда одеяло переворачивается, да, меня бесят пёстрые расцветки, мне комфортно, когда подушки не разбросаны. Но это не причины, из-за которых разводятся.

— Меня трясти начинало, когда ты в очередной раз перекладывала мои вещи строго по одной тебе понятному порядку. А ещё… — Андрей запустил руку в волосы. — Знала бы ты, как меня бесит жить по какому-то уставу, отдалённо напоминающему казарменный.

— Ты издеваешься? — это единственное, что я могла уточнить, потому что в моем мире вообще не могло быть такого — измены из-за любви к порядку.

— Ты больная, Ева, — Андрей все же схватил меня за плечи и тряхнул. Меня обдал запах перегара, и я поморщилась. Попыталась отвернуться, но Андрей перехватил меня за талию, а второй рукой впился пальцами в подбородок. — Ты чокнутая. Посмотри, на кого ты похожа?

— На кого? — прошипела я прямо в губы Андрею. Слишком близко, слишком сильно, чтобы я могла реагировать спокойно, потому что ещё несколько дней назад эти губы целовали меня.

Андрей неотрывно смотрел мне в глаза. Растерянно.

— На истеричку. На полностью безумную истеричку, которая не может расслабиться даже в постели, — тихим голосом отвечал Андрей, и его пальцы сжимались, но я не отталкивала, потому что сил нет.

— Я расслаблена в постели, — просто чтобы что-то сказать, сказала я, уже не морщась от запаха алкоголя.

— Нет! — криком в лицо обрубил Андрей. — Нет. Первое время. Я ещё думал, Ев…

Его пальцы сжимали мне талию, а ладонь второй руки замерла в миллиметрах от лица. Андрей словно пытался провести кончиками мне по скуле, но сам себе запрещал.

— Мне казалось… ты изменишься… станешь ближе, но ты все дальше и дальше…

Голос у Андрея дрожал, и

у меня внутри на эту дрожь все отзывалось. Скручивалось, билось рывками.

— Не трогай меня за задницу, Андрей, не оставляй засосы, не сжимай грудь… — пискляво передразнил меня Андрей. — А мне нравится лапать тебя. Мне нравится до боли сжимать твою задницу и смотреть, как ты кончаешь. Мне нравится… А ты только и ставила мне запреты. В одной позе. В одно время. Я как мальчик должен был подстраиваться, чтобы просто трахнуть свою жену!

Андрей так кричал, что у меня в ушах звенело. Я прикрыла глаза, чтобы понять смысл слов.

Нет. Быть не может.

— То есть тебе не нравился наш секс, и ты решил заниматься им с другой? — онемевшими губами спросила и уперлась ладонью в грудь мужа.

Андрей выпустил меня из рук и отшатнулся.

— Мне нравилась ты! Только ты! Пока не стала похожа на прапорщика!

Я отошла, как будто вот только словила пощёчину. В глазах неприятно жгло, и я себя уговаривала, что сейчас совсем не время сопли распускать. Тут муж-изменник исповедуется.

— И как давно? — слова выталкивались, потому что я настолько шокирована, что просто умереть не встать.

Андрей поймал мой холодный взгляд. И усмехается.

— Хочешь узнать, как давно я гуляю?

Если честно, такие подробности мне без надобности просто потому, что самого факта измены достаточно, чтобы перечеркнуть всю жизнь. Но я зачем-то сказала:

— Ты знаешь, что людей останавливает от измены? — спросила я Андрея. — Да просто люди ужасно дорожат тем, что имеют. Один перепихон не стоит всего приобретённого. Тебя любят. Я тебя люблю. Принимаю со всем дерьмом, которое было и есть. И теперь ты предлагаешь смотреть на то, как ты, отдавшись каким-то животным инстинктам, разрушил всю нашу жизнь, прикрываясь надуманными проблемами?

Я позволила себе лишнего. Я кричала. Слова про любовь резали горло ножами, но только я хотела бы донести свою боль до Андрея.

— Надуманными? — взвился муж и опять схватил меня за плечи. — Надуманное, Ева, это когда ты бесишь со своими чашками одинакового размера, а когда мужу не даёшь потрогать, поцеловать, шлёпнуть где хочется, это клиника. Болезнь.

— И вместо того, чтобы лечить, ты посчитал, что проще все разрушить? — я тоже злилась. Меня изнутри всю трясло. Кажется, ещё момент, и я превращусь в монстра, который вцепится в Андрея, желательно в шею, и загрызёт.

— Лечить? — Андрей усмехнулся. Его лицо перечеркнула гримаса презрения. — А ты была готова лечиться? Я говорил с тобой. Я предлагал…

— Перепихнуться в лифте это не конструктив! — ехидно напомнила единственный раз, когда Андрей попытался стать хозяином ситуации.

— А под одеялом ночью в миссионерской позиции охренеть какой конструктив! — Андрей отпустил меня и вышел из спальни. Он демонстративно хлопнул дверью, хотя знал, как меня бесит такое отношение к вещам.

Но я молчала. Не хотела продолжать разговор. Сейчас я услышу столько всего в свой адрес, что проще сразу в монастырь.