Изменить судьбу 2

орин иктор

– Помоги надеть, - сказал он мальчишке, и повернувшись ко мне добавил, - иди в ринг.

В ринге Назарыч появился спустя полминуты после меня. Встал напротив, подняв руки в классическую боксёрскую позицию:

– Ну, показывай, что умеешь.

– А-а… Ничего?.. – я посмотрел на свои снарядки, потом перевёл взгляд на перчатки Назарыча.

– Нормально… Попади сперва.

Я пошёл на сближение, поднимая руки. Выйдя на свою ударную дистанцию, кинул пару прямых, на пробу, сместился влево, попробовал достать в солнышко, ещё сблизился, присел, пропустив над собой левый крюк от Назарыча, сместился вправо, кинул свой крюк. Назарыч красиво маневрировал, оценивая меня, иногда кидал свои удары, но не

прицельно, просто для понимания моей подготовки. Я сначала решил, что буду работать только руками, но куда-же инстинкты деть, и выпрямляясь после очередного нырка, я увидел Назарычеву незащищённую голень и, на рефлексах, пнул в надкостницу. Назарыч, надо отдать ему должное, мой финт заметить успел, а вот ногу убрать, успел не до конца.

– Стоп!.. – Назарыч прихрамывая отошёл к канатам, - так, где ты, говоришь, занимался?

– Да у нас секция была. ОФП. Один десантник вёл.

– Ну да, техника армейская. Причём, не просто армейская. Близка к той, которую использует «Вымпел». Кстати, что-то ты быстро запыхался. Куришь?

– Нет. Просто у нас спарринги были по двадцать секунд. Сразу максимальная скорость и работаешь в полную силу, но только двадцать секунд. Потом смена партнёра, и опять… Поэтому привык к короткому дыханию.

– Ну-да, ну-да… - сказал Назарыч задумчиво, — значит, вот как мы с тобой поступим. Будешь приходить на индивидуальные тренировки. Три раза в неделю. Понедельник – среда – пятница. К девятнадцати часам. У меня как раз старшаки заканчивают, вот и будем с тобой заниматься. И всю свою снарягу приноси, посмотрю, что там у тебя. А пока, иди мешок осваивай. Прямые удары, двойки, левая – правая, с частотой раз в две секунды. Работать пять минут. Потом отдых минута, и снова. Давай, двигай.

Мешок меня вымотал. Уже после первых пяти минут я с трудом руки поднятыми держал. Следующие пять минут частота моих ударов снизилась вдвое, я запалённо дышал, и после перерыва, мешка уже просто боялся. Назарыч, видя моё состояние, увеличил промежуток отдыха до двух минут. Но и это не спасало. После третьей пятиминутки Назарыч сжалился над моей тушкой и отправил на скакалку. Со скакалкой я тоже знаком был не очень, и выглядел, наверное, довольно комично, если даже дети хихикали, глядя на меня. За десять минут до конца тренировки, на заминку, Назарыч опять погнал меня на ринг, и мы с ним поработали в полсилы, причём он разрешил мне удары ногами, и сам иногда их проводил, в неплохой технике.

– Тренировка окончена! Все в душ и переодеваться! – наконец крикнул Назарыч, и я облегчённо выдохнул. Вот вроде тоже не бездельничал до этого, и считал, что подготовлен на довольно высоком уровне. Но как всё-же спортивные тренировки отличаются от любительских. Хотя, у меня ведь перерыв был, довольно длинный. Две недели на работе, да плюс до этого ещё. Расслабился.

Нет на свете более миролюбивого существа, чем боксёр после тренировки. Я неспеша шёл по направлению к общаге, погружённый в свои мысли. Руки и ноги приятно гудели после нагрузки. Завтра меня ломать будет жутко. А ведь вечером опять на тренировку. Ладно сдюжим. Надо-бы сесть письмо Светке написать, ждёт ведь, наверное.

Я даже не заметил, как дорогу мне преградили три силуэта. Время – восемь доходит, а может уже и девятый час. Темно на улице.

– Ну вот и свиделись, фраерок! – блять, Айдар, вот кого бы не видеть-то. Как ты не вовремя. Хотя, когда оно вовремя бывает?

– Тебе не хватило чего-то? – спросил я его, оценивая двух его корешей. Да как тут оценишь, темно, лица еле видно. Хреново, в темноте можно много чего пропустить. Да ещё и под ногами твёрдой опоры нет, песчаная отсыпка, вовсе не ровная. Значит, до этого не надо доводить.

– Неправильно ты себя ведёшь, фраер, - сказал тот, что стоял справа, - уважаемого человека отбуцкал,

на хату кинул, ментам стучишь. Не по понятиям живёшь. Поправить тебя надо… Хек!.. – он дёрнул рукой в направлении меня, намереваясь заставить меня дёрнуться. Это метод приведения человека в нервное состояние. Вроде и не трогают его формально, но заставляют дёргаться. Если такое часто повторять, человек приходит в нестабильное состояние, из которого может быть несколько выходов, и все – плохие.

Зря он это сделал. Моя реакция была однозначной и играть по их правилам – значит стопроцентно проиграть. Я не собирался. Просто зарядил прямой в шнобель, и следом ногой в колено. Ушёл дальше вправо, выставляя пугальщика перед собой, как естественную преграду. Ему сейчас не до драки, он дезориентирован, у него слёзы из глаз, кровь из носа дыхание перекрывает, и на левую ногу он опереться не может. Они появились с двух сторон от своего кореша, практически одновременно. Я, по своей привычной тактике, сблизился с левым, который оказался Айдаром, снова кинул прямой, не надеясь попасть, просто как отвлекающий, и пнул по внутренней стороне бедра ближней ноги, а вот теперь, когда ему больно, можно и в челюсть зарядить. Айдар сложился, и я повернулся к оставшемуся, стараясь не сокращать, пока, дистанцию.

И услышал щелчок раскрывшегося выкидного ножа. Блять! Нож – это плохо. Как там Палыч говорил, видишь нож – доставай пистолет. Или свой нож. Или хоть палку, чтоб на дистанции держать. Если нет ничего – тактическое отступление – не позор. Но мне бежать нельзя. Побегу – значит они победили, и будут приходить и издеваться, как хотят. Ну, или, как минимум, бегством просто протяну время, но заканчивать эту бодягу всё равно придётся. Я сдёрнул с плеча сумку со спортивной формой, какая – никакая, а защита. Этот оставшийся медлил, раздёргивая внимание. Время сейчас играет на его стороне, те двое сейчас оклемаются, и я снова буду в проигрышной позиции. Надо форсировать события. Я нанёс удар сумкой ему в голову. Ну, как нанёс, просто обозначил. Он отпрянул назад. Я снова махнул сумкой, и сразу, закрутив её, ударил по руке с ножом. Рука ушла в сторону и вверх, открывая противника, и я ринулся вперёд, понимая, что времени у меня – полсекунды. Изо всех сил пнул противника по яичкам. Его правая рука с ножом уже возвращалась на своё место, я заблокировал её левой, и, бросив сумку нанёс правый боковой в челюсть. Противник сложился, и я, для верности, прыгнул на его кисть, сжимающую нож, почувствовал хруст под ногой. Противник приглушённо взвыл. Я носком ноги откинул нож подальше и повернулся к двум другим, уже оклемавшимся.

– Ну что, Айдар, продолжим, или достаточно? У меня пи%дюлей ещё много, если что. Щедро поделюсь.

– Я с тобой ещё разберусь… - пообещал Айдар, обходя меня, и направляясь к лежащему третьему.

Я подобрал сумку и побрёл домой. Что-то меня начал доставать этот хмырь. Чего не живётся-то? Дома обнаружилось, что ножом меня всё-же зацепили. На левой рука оказался довольно глубокий порез, ну и рукав олимпийки располосован. Блин! Даже пластыря нет. Хоть подорожник прикладывай. Хотя, и подорожника нет, он здесь не растёт. Надо к Татьяне идти на поклон. Она добрая, она поможет. Главное – её дочку кровищей не напугать.

– Привет… Твоя мама дома? – дверь открыла дочка, блин, до сих пор не знаю, как зовут. Надо хоть познакомиться. Я стоял так, чтобы корпусом прикрыть окровавленную руку.

– Мам, это Слава, тебя зовёт.

– Сколько раз говорила, не Слава, а дядя Слава, - сказала Татьяна, появляясь в поле зрения, - Слава, ну я же просила…

– Тань, погоди, Выйди пожалуйста…

– Что… - Татьяна, видя моё озабоченное лицо, вышла в коридор, прикрыв дверь.

– Вот… - я показал ей свою окровавленную руку, - у тебя случайно пластыря нет? На гвоздь напоролся в темноте…