Изменить судьбу
Шрифт:
– Да я и не собирался. Только интересно стало, зачем бросать. А в каком плане помогут?
– Ну, тебе-же в армию скоро. А Афган никто не отменял.
– Да ладно, скоро там победим, может к весне, как раз. Может и я в победе поучаствую.
– Не победим, - сказал я мрачно. «Ля! Вот опять палюсь! Кто только за язык тянет!»
– Ты чего, Слав? Ну посмотри, сравни СССР и Афганистан. У нас промышленность, техника, у нас армия регулярная. А там пастухи. Козлопасы.
– Ты, Паш, сам посмотри. За что мы там воюем? Против кого? У нас там какие интересы? Где там линия фронта? Где наши тылы? Нет у СССР там интересов. Только один интерес – показать на международной арене, что идея
– Ну так, Слав! Это-же – сопредельное государство, - Паша показал, что он вовсе не дурак, и кое-что понимает, - нам не нужно на границе ещё одна враждебная страна. Потом, там-же наркотики производят, и сюда везут, против это и боремся.
– Согласен, Паш. И с тем, что государство враждебное, и про наркотики знаю. Только на те деньги, которые мы там в Афганский песок зарываем, можно границу так закрыть, что воробей не пролетит. И людей не придётся хоронить. По крайней мере, не в таких количествах. Ладно, Паш, - мы с ним уже просто стояли и разговаривали там, где обычно расходились по своим домам, — это длинный разговор. Давай, до встречи.
У моего подъезда тусила Катя. Блин, уже традиция какая-то. Что её так припекло, интересно?
– Привет, - сказал я, подходя, - а чего без сопровождения?
– Привет, - улыбнулась Катя так, как умеет только она, и потянулась за поцелуем. Я пресёк этот порыв, отклонив голову и остановив её руки.
– Что за перемены в поведении? Где десантник? На парашюте не спустится? – я демонстративно посмотрел на небо.
– Ты обижаешься, что-ли, Слав? Ну прости, я ошиблась, ты самый лучший. А Максим меня бросил…
– Я и так знаю, что я – самый лучший, - я с удивлением почувствовал какое-то мстительное удовлетворение. «Блин! Что за извращение такое? Я ведь уже привык к тому, что мы расстались. И не терзался особо», - так зачем пришла?
– Ты меня не пригласишь? – Катя сделала лицо, как умела только она. Захотелось её немедленно пожалеть. «Соберись тряпка!»
– Нет, не приглашу.
– Из-за этой твоей Светы? – как можно в четырёх словах поместить столько яда?
– Просто не приглашу. В каком статусе? И зачем? Снова ждать, когда у тебя появится новый «красивенький мальчик»? Сделаться таким запасным аэродромом?
– Но я-же извинилась!
– Извинения приняты. Но они ничего не меняют. Мы расстались. Всё, конец истории, - и обойдя Катю, я пошёл домой, изо всех сил стараясь не оглянуться.
– Пап, пойдём к нам в комнату, поговорим. – я уже сходил в душ, прополоскал тренировочные шмотки и поужинал. И теперь стоял в дверях родительской комнаты с кружкой чая в руке, приглядываясь к отцу. Если хоть немного пьян – разговаривать бессмысленно.
Отец поднял на меня взгляд. «Блять! Бухнул уже. Нет, разговаривать не стоит».
– Ладно, пап, потом, как-нибудь, - остановил я его, видя, что он готовится встать из кресла.
– Да я в норме…
–
– Панимал-бы чего...
– Ладно, пап, в следующий раз, - сказал я. Мама вопросительно посмотрела на меня. Я в ответ покачал головой и пошёл в свою комнату.
Глава 24
24.
День проходил за днём. Я всё так-же бегал по утрам, ходил на тренировки, вобщем жил своей обычной жизнью. Я перебрал свои вещи, рассортировал их по кучам, что возьму с собой обязательно, и что мне никогда не пригодится, отыскал старый чемодан и стал его постепенно заполнять. Я помнил, как приехал на север прошлый раз. Я тащил с собой огромный древний фанерный чемодан вещей, и ещё две сумки. И из всего этого мне пригодилась едва четверть, при этом, какие-то необходимые вещи я оставил дома, посчитав, что они не пригодятся. Например, я прекрасно помнил, что при устройстве на работу, на мой вопрос о спецодежде мне ответили, что обязательно выдадут, как только её привезут. А потом выдали мне летнюю спецовку осенью, а зимнюю – весной. При этом с обувью был полный затык. Моих размеров просто не было. В итоге мне пришлось год работать в чём попало.
Я составил список вещей, необходимых к покупке и второго июля, в субботу поехал на вещевой рынок, в народе называемый толкучкой. Ходя по рынку, я закупил уже почти всё, что наметил: десяток пар плотных носок, солдатское исподнее старого образца, т.к. термобелья ещё не выпускали, пять простых футболок, пятеро семейных трусов, случайно нашёл хороший шарф из тёплой, но колючей ткани. Намечено было ещё посмотреть хорошие зимние сапоги. Я не намечал обязательно купить, просто посмотреть и прицениться.
И при очередном обходе прилавков я вдруг увидел Свету. И вдруг почувствовал, как я по ней соскучился. Света меня не замечала, смотрела что-то на прилавке, разговаривала с торговцем. Рядом с ней стоял спиной ко мне какой-то парень, смутно знакомый. Внезапно он обернулся и увидел меня. Это был мусор Дима. Он победно поднял подбородок, глядя на меня. Ну, что-ж, этого, наверное, и надо было ожидать. Я не стал подходить и здороваться – незачем. Настроение стремительно испортилось. Я повернулся и пошёл к выходу. «Блин! Скорей-бы уже уехать!» Мне очень хотелось выпить. Не просто выпить – назюзюкаться.
– Алло, Вовка, привет!.. Что делаешь?.. Давай бухнём?.. У меня есть... Ну, подходи, сейчас решим… Мне к тебе подойти?.. Ладно, пятнадцать минут... Нет полчаса... Договорились.
Я сбросил вызов. По дороге домой я зашёл в винный и купил две бутылки водки, и зачем-то бутылку абрикосового ликёра. И только-что договорился с Вовкой Бабаскиным всё это великолепие употребить по прямому назначению. Я разгрузил сумку, сложил всё, что купил в чемодан. В сумке остался только алкоголь, но для трёх бутылок сумка казалась великоватой, и я переложил их в свою ученическую. Зашёл на кухню посмотреть, что можно взять на закуску. М-да, разве-что щей в банку положить. Ладно, приду к Вовке – разберёмся. Я обулся в прихожей, поднял сумку. Пузыри в ней предательски звякнули. На звук вышла мама:
– Ты чего, Слава, пить собираешься?
– Да, мам, - обманывать бессмысленно, да и не хочется, - к Вовке пойду.
– А что так вдруг? Скоропостижно?
– Да… Увидел Свету на рынке… Она с парнем была… На душе погано… - не могу маму обманывать.
– Ну, этим ты ничего не исправишь.
– Понимаю. Но хоть заглушу чуть-чуть.
– Ну, смотри. Отговаривать бесполезно, пока сам не поймёшь. Смотри, не ввяжись ни во что.
– Не, мам, мы тихонько.
– Ладно, иди, - мама с сомнением посмотрела на меня.