Изменить судьбу
Шрифт:
– Я вижу, он гораздо более озабочен твоей подружкой Катей. К тому-же, он мне не нравится.
– С чего ты взяла, что Катя – моя подружка?
– Ну, то, что между вами что-то есть – выпирает, просто как член из узких плавок.
– Провокационно…
Глава 25
25.
Остаток вечера Наташа, если и отходила от меня, то недалеко, и всем своим видом показывала, что это место занято. Ближе к двенадцати ночи, когда соседи стали стучать по трубам, решили, что пора расходиться, тем более выпить успели всё, а ночных магазинов ещё не придумали. Я не чувствовал опьянения, во-первых,
– Девчонки, давайте к нам!
Мы не обратили большого внимания на подначку. Я и Наташа шли сзади нашей процессии, и уже пройдя мимо них мы услышали:
– Ну хоть ты останься, толстая!
Наташа, ни слова не говоря, отцепилась от моего плеча, и пошла к ним.
– О! Ты всё-таки решилась! – прозвучал тот-же голос.
– ХР-РЯСЬ! – от звука её пощёчины даже у меня голова закружилась. Один из гопников свалился с ног.
– Ты чё, ох%ела, пи%да! – послышался чей-то голос, но я уже подбегал к ним, понимая, что драки не избежать. Гопари уже выстраивались перед ней для атаки, избрав её крайней, и видимо, забыв про нас. Их было не мало. Семеро, включая того, кто сейчас пытался встать, словив Наташину пощёчину. Они уже собирались её бить, когда я врубился в их правый фланг, сминая ряды и срывая атаку. Я раскидывал удары по всем направлениям, не боясь ошибиться. Внезапно оказалось, что противников у меня совсем не много, максимум двое. Это парни подключились к конфликту и весело чистили морды, кому кто достался. Вовка быстро загасил своего и кинулся ко мне, но мне помощь была уже не особенно нужна. Девочки стояли в стороне и смотрели на эту экзекуцию с каким-то нетерпением.
– Ну, вы всё? Повеселились? Пошли уже! – послышались их голоса, когда драка стала затухать.
– Всё-всё! Идём.
– Ну, вот, достойное завершение замечательного вечера.
– Да, программа – минимум выполнена.
– А почему не максимум?
– Потому что я ещё твоих титек не видел.
– Фу, пошляк! Пойдём покажу!
Все перебрасывались шуточками, сбрасывая адреналин. Наташа снова ухватилась за моё плечо, я заметил её взгляды, бросаемые на меня.
– Что?
– Удивлена. Надо-же, не побоялся.
– Не побоялся чего? Этих, что-ль?
– Ну, их было не мало.
– Да-ну, вздор. Чего их бояться. Уверен, со спортом они не дружат, бухают каждый день, курят. Они привыкли толпой бить слабых, тех кто заведомо ответить на сможет. А драться и бить людей – разные вещи.
– Всё равно. Толпой могли замесить.
– Ну, ты тоже не побоялась, где-уж мне было проявлять малодушие.
– Меня-бы не замесили.
– Много уверенности в голосе. С чего-бы?
– Я хорошо бегаю.
– Я тоже не плохо. Зарубимся?
– А давай! Если догонишь меня – трахнешь, если не догонишь – я тебе дам.
– Надо определить, докуда бежим, - сказал я, сделав вид, что не заметил явного перекоса в призовом фонде.
Наша толпа постепенно стала рассыпаться, то одна, то другая парочка уходили с маршрута, наконец и Вовка,
– Вон, видишь, высотка одиночная? Вот до подъезда и зарубимся, - сказала Наташа, - три, два, раз, побежали!
Она и правда резво рванула к высотке, до которой было метров двести. Я рванул за ней, практически не потеряв на старте. Но Наташа неслась как антилопа, несмотря на своё телосложение, догнать её оказалось энергозатратно. Я настиг её уже у самых дверей подъезда, и-то, мне показалось, что она решила чуть поддаться.
– Всё-всё, догнал… Фух… Ну, пошли? Получишь свой приз.
– А… удобно? Все-таки поздно уже.
– Не боись, я одна живу, пошли.
– А как ты так, одна?
– У меня родители – спортсмены. Уже не выступают, конечно, но тренируют. У них, у каждого, команда. У папы по гребле, у мамы по лыжам. Они то на сборах, то на соревнованиях. Вот и я с детства в спорте. Сначала греблю освоила, потом лыжи. Медалей дома куча, не знаю, что с этим металлоломом делать. Я сейчас не занимаюсь.
– А почему бросила?
– Я не бросила. Просто из спорта ушла. Тренируюсь для себя. Мне бросать нельзя, сразу расплывусь. Поэтому, наверное, придётся всю жизнь тренироваться.
– Так чего ушла-то? Из спорта?
– Начала вес набирать. Титьки выросли. Результативность снизилась. Приходилось вдвое усилий тратить, по сравнению с другими девчонками. Вот и ушла. От препаратов сразу отказалась. Видела, во что они совсем молодых людей превращают. Родители и не навязывали.
– А другим, значит, навязывают.
– Слав, ты в большом спорте был когда -нибудь? Вот и не выступай. Ты не видел эту кухню изнутри. Тренерам сверху, в приказном порядке, выдают химию, и заставляют распространять среди подающих надежды спортсменов. А тренерам куда деваться? Или будешь работать так, как велено, или поедешь куда-нибудь в «Малые Бздуны» спорт высоких достижений популяризировать. Вот и работают.
Тем временем мы поднялись на девятый этаж и уже заходили в квартиру.
– Разувайся, проходи на кухню. У меня что-то сушняк, сейчас чаю попьём. Чайник наполни и поставь кипятиться, - сказала Наташа, исчезая в комнате. Появилась она оттуда минут через десять, в длинном шёлковом халате, который так облеплял её фигуру, что места для фантазии почти не оставалось. И, похоже, белья на ней под халатом не было. Она достала маленькую, явно импортную коробочку с чайными пакетиками, взяла два, закинула в чашки:
– Наливай.
Пока заваривался чай мы болтали. Наташа спросила:
– И что у тебя с этой Катей?
– Любовь, - со вздохом ответил я.
– Чёт любовь у вас какая-то странная. Односторонняя.
– Что есть, то есть. Односторонняя. Я её люблю, она меня – нет.
– А выглядит всё, наоборот.
– Только выглядит, - я взял свою чашку. Сахара Наташа не предложила, значит будем пить несладкий. Отхлебнул. Чай офигительный, с привкусом грейпфрута.
– Охренительный чай!
– Родители из Чехословакии привезли. С соревнований, - Наташа тоже отпила, встала у окна, оперевшись попой о подоконник.
– И что-же? Так и будешь тайным воздыхателем?
– Почему-же тайным? Она прекрасно знает, о моих чувствах. Мы даже встречались. Просто потом я ей надоел.
– А выглядит, будто ты её игноришь.
– Только выглядит. – Я тоже подошёл к окну, встал в стороне от Наташи, глядя в тёмную улицу.
– На самом деле, я просто вышел из зоны её влияния. А для неё это – большая репутационная потеря. Прежде всего для неё самой. Она с этой мыслью жить не может, поэтому всеми силами стремится вернуть надо мной власть. Ну, а я сопротивляюсь.