Изменница
Шрифт:
— Я бы ужасно обиделась, если бы узнала, что ты шел мимо и не заглянул. Тебя позвали к Эндрю Мэйферу?
— Да, ослабло у него здоровье. Сердце может отказать в любой момент. Но у него большая жажда жизни. Наверное, молодая жена и ребенок придают ему сил. Он счастливый человек, не из тех, кто быстро сдается. Он будет цепляться за жизнь до конца своих дней.
— Это и вправду помогает? — спросила я.
— Безусловно. Многие люди умирают только потому, что им недостает воли к жизни. У Эндрю Мэйфера ее достаточно.
— Просто
— Да, — задумчиво сказал доктор. — Я помню его до того, как он женился. Он был готов тогда смириться с тем, что он — инвалид. И вдруг на горизонте появляется эта девушка и обвораживает его. Мотивы ее поведения вряд ли можно считать альтруистическими, но она вдохнула в него жизнь.
— Это напоминает мне о старой пословице, которая звучит примерно так: «В самом худшем из нас живет добро, а в самом лучшем из нас существует зло, которое и толкает нас на то, чтобы судить других».
— Абсолютно верно, — согласился доктор. — Во всяком случае, мне нравится, как держится Эндрю Мэйфер после того, как женился. А теперь, когда у него появился сын, он взбодрился еще больше. Кто знает, он может дотянуть до ста лет.
— Между прочим, — обратилась я к доктору, — мы собираемся отпраздновать новоселье. Надеюсь, вы придете?
— Благодарю за приглашение. С удовольствием принимаю его.
— Мне приятно это слышать.
— Тогда я включаю его в список, — сказала Изабелла.
— Я запомню и так, — ответила я и встала, заверив, что у меня дома полно дел, и пообещав Изабелле встретиться с ней на днях.
— Вы приехали верхом? — спросил доктор.
— Да, — ответила я.
— Тогда мы можем поехать обратно вместе. По пути в город я как раз проезжаю мимо Эверсли.
По дороге обратно мы обсудили много тем: о погоде, о больнице, о его врачебной практике и о моем возвращении в Эверсли.
На тропинке к дому мы встретили женщину, ведущую лошадь под уздцы. Я узнала в ней Эвелину.
Подойдя к нам, она остановилась.
— Добрый день, — громко сказала она и бросила на нас ехидный взгляд. — Не плохая погода для прогулок верхом.
— Добрый день, — ответила я и повела свою лошадь дальше.
Доктор Форстер поклонился Эвелине и последовал за мной. Я почувствовала, как меня обдало жаром. Этот взгляд Эвелины вывел меня из равновесия. На что она намекала? Видимо, она принимала меня за такую же потаскушку, как она сама. Она, должно быть, решила, что я могу с легкостью оставить одного мужчину и броситься в объятия другого. Ее взгляд красноречиво говорил: «Да мы же с тобой одинаковые».
Я тотчас же решила не включать ее в список гостей. Я не смогла бы стерпеть ее присутствия в Эверсли. От нее можно было ожидать всяких скандальных высказываний, и прежде всего — в адрес Жан-Луи.
Доктор, держа под уздцы лошадь, шел рядом со мной.
— Кажется, вы расстроены, — сказал он.
— Да, меня вывела из равновесия
— Думаю, не следует на нее перекладывать грехи ее матери. Но мне понятно ваше чувство.
— Я не стану приглашать ее в Эверсли.
— Вы имеете в виду приглашение на вечеринку по случаю новоселья? У меня есть подозрение, что муж не сможет сопровождать ее. Он чувствует себя сейчас лучше, но… возраст… Такие праздники не для него.
— Вы полагаете, что мое приглашение ему не понадобится?
— Уверен в этом.
— Тогда все становится намного проще.
Мы остановились. Он пристально посмотрел на меня:
— Очень надеюсь, что вы как-нибудь выберете время навестить мою больницу.
— Да, мне интересно побывать у вас. Он раскланялся и, держа лошадь под уздцы, пошел дальше по тропинке.
Я отвела свою лошадь в конюшню. Это утро было светлое и радостное, если не считать встречи с Эвелиной.
Начались приготовления к празднику новоселья. Жан-Луи уже несколько раз напомнил мне, что это отличный случай познакомиться с соседями и убедить их, что жизнь в Эверсли будет налажена на манер той, какой была во времена Карлтона, Ли и генерала Карла. Мы решили сделать наш особняк центром общины фермеров. Они были довольны таким решением. Одно дело — обращаться со своими жалобами и бедами к управляющему, и совсем другое — иметь возможность поговорить с самим хозяином. Их поразило до глубины души известие о том, что их бывший управляющий оказался негодяем, а попросту, вором.
Я узнала от Изабеллы, что у Эндрю Мэйфера ревматические боли и он прикован к постели. Это обстоятельство могло служить мне оправданием в глазах соседей по поводу того, почему я не послала приглашения в Грассленд.
Наша новая кухарка миссис Бэйнс вовсю орудовала на кухне; слуги с помощью садовников украшали комнаты цветами. Дом наполнился запахами вкусных блюд, готовящихся на кухне.
Лотти появлялась то там, то здесь; она без конца примеряла свои платья, кружилась в зале для танцев с воображаемыми партнерами, забегала в кухню, чтобы ухватить кусочек кекса и попросить миссис Бэйнс уже в который раз приготовить ей то, что она называла «маленькими вкусными штучками».
— Я бы хотела, — сказала Лотти, — чтобы каждый день был какой-нибудь праздник.
— Это было бы слишком утомительно, — заверила я ее.
— Ну, тогда раз в неделю…
Мы отложили на несколько дней наши уроки. Я предупредила ее, что как только мы обоснуемся в этом доме, я немедленно подыщу ей гувернантку. Лотти состроила кислую мину она сейчас не могла думать ни о чем другом, кроме как о предстоящем празднике.
Дня за три до намеченной встречи с соседями я пошла в Эндерби, чтобы поболтать с Изабеллой и рассказать ей, как я готовлюсь к торжественному дню. Возвращаясь обратно, я встретила на дороге Эвелину. Похоже, эта встреча не была случайной.