Изменница
Шрифт:
— Меня здесь держит больница, для нее это идеальное место. Старый дом у моря, который был в довольно ветхом состоянии, когда я приобрел его. Но в этом доме имелось все, что необходимо. Для меня важнее всего было то, что он находится в уединенном месте.
— Но для чего нужна эта уединенность?
— Видите ли, она успокаивающе действует на моих пациентов.
— Они — молодые матери, не так ли?
— Да, — сказал он, — несчастные молодые матери.
— Несчастные?
— Да. Именно поэтому они там. Больница устроена для молодых женщин,
— Значит, ваша больница для тех… у кого нет друзей?
— Да, они часто оказываются без друзей.
— И без мужа?
— Некоторые из них без мужа.
— Я думаю, вы взялись за благородное дело. Изабелла говорит…
— Ах, Изабелла… Вам не следует верить всему, что она говорит. У вас может появиться ложное представление обо мне.
— Но ведь вы должны испытывать удовлетворение от того, что делаете.
— Для этого требуется сопоставить добро и зло и посмотреть, чего больше.
— Что вы имеете в виду?
— Я понимаю, что говорю загадками, и меня скучно слушать.
Я повернулась к нему и коснулась его руки:
— Ничуть не скучно.
В этот момент я увидела Эвелину. Она шла под Руку с молодым человеком — сыном одного из фермеров. Проходя мимо, она повернула голову и понимающе улыбнулась мне.
— Чудесное времяпрепровождение, не так ли? — спросила она.
У меня сразу же испортилось настроение. Я поняла, что мне ненавистно в ней, — ее улыбка, в которой угадывался намек: «Мы обе играем в одну и ту же игру — я и ты».
Я сказала:
— Пожалуй, нам следует вернуться. И мы пошли к дому. Я чувствовала себя расстроенной. Жаль, что мне не удалось побыть с доктором подольше.
Жан-Луи сидел и разговаривал с гостями. Когда я подошла, он улыбнулся и взял меня за руку.
— Все идет хорошо, — сказал он. — Я очень доволен. Праздник позволил нам познакомиться с друзьями.
Да, все было хорошо, пока не появилась Эвелина, как змий в раю.
Я увидела, как одна из служанок направляется ко мне.
— Да, Роза? — спросила я.
— Из Грассленда прислали человека, хозяйка, — сказала она. — Они интересуются, не у нас ли доктор, и просят его срочно приехать к ним. Мистеру Мэйферу стало плохо.
Эндрю Мэйфер умер той же ночью от сердечного приступа. Чарльз Форстер сказал мне об этом на следующий день, когда пришел к нам поблагодарить меня за прекрасный вечер. Он спросил меня, не хочу ли я проводить его и повидаться с Изабеллой.
Пока мы шли до Эндерби, он рассказал мне, как это случилось.
— К тому моменту, когда я приехал в Грассленд, он был уже без сознания. Я знал, что ему остается жить час с небольшим. Его жена была в смятении и казалась убитой горем. Должно быть, она полностью зависела от него материально и надеялась, что он будет заботиться о ней вечно.
— Я думаю, что Эвелина способна позаботиться о себе сама.
— Вы так думаете?
Я улыбнулась ему. Неужели он тоже не устоял перед ее чарами?
Нельзя не признать того, что в ней было что-то притягательное — быть может, некий налет беспомощности, которую нетрудно принять за женскую слабость. Как бы там ни было, она возбуждала к себе интерес у мужчин всех возрастов. Даже Чарльз Форстер, которого я склонна была считать сухарем, тоже не остался равнодушным к ней.
— Для меня это не было неожиданностью, — продолжил он. — Я предупреждал их обоих о состоянии его сердца.
Изабелла тепло встретила меня, и мы заговорили о том, как все было хорошо на празднике, пока не прислали за доктором, и он уехал вместе с Эвелиной.
— Бедный Эндрю! — сказала Изабелла. — Хорошо, хоть под конец жизни он был счастлив. Он так трогательно выглядел, когда возился со своим чадом.
— Интересно, что будет дальше? — сказала я. — Грассленд не такое уж большое имение — пара ферм, как мне кажется.
— Да, всего две фермы. У Эндрю был надежный человек — Джек Трент. Полагаю, он и впредь будет присматривать за хозяйством, если Эвелина останется здесь.
— А что ей еще делать?
— Она может продать имение и уехать отсюда.
Я подумала, что такая развязка была бы самой желательной. Для меня, естественно.
В течение нескольких дней в имение Грассленд съезжались родственники Эндрю. Мое внимание привлек один из них — человек лет сорока. Он показался мне мрачным и неприятным. Изабелла, которая наведалась к Эвелине, чтобы выразить соболезнования и предложить свою помощь, сказала мне, что это племянник Эндрю, добавив, что его прибытие не очень-то ей нравится.
Похороны Эндрю состоялись через неделю. Мы с Жан-Луи присутствовали на службе в церкви. Когда мы выходили из церкви после отпевания, к нам подошла Эвелина и пригласила нас на поминки. В черном платье и под вуалью, закрывающей ее лицо, она казалась хрупкой и вызывала сочувствие к себе.
— Вы должны прийти, — сказала она. Это звучало как приказ, но, возможно, у меня разыгралось воображение.
Мы не могли отказать в просьбе и пришли к ней. В сумрачном холле был поставлен стол с поминальной выпивкой и закусками. Командовал трапезой племянник Эндрю, что показалось мне вполне естественным, ибо он был его ближайшим родственником, не считая Эвелины и ребенка.
Я была рада, что нам удалось уйти с поминок сразу после застолья. По всей вероятности, следом за ним должно было зачитываться завещание, но это нас вовсе не интересовало.
Мы с Жан-Луи медленно шли обратно в Эверсли. Я всегда замедляла шаг, когда мне приходилось ходить с ним пешком, зная, что ему становится больно от быстрой ходьбы, хоть он и старался это скрывать.
— Бедняжка! — сказал он. — Она так молода!
— Все жалеют Эвелину, — ответила я слегка раздраженно. — А ведь она — дочь своей матери и знает, как позаботиться о себе.