Изменники Рима
Шрифт:
– Видишь!?
– проворчал другой центурион.
Но Макрон не был готов сдаться. Он протянул руку и проверил почву и камни вокруг отверстия и обнаружил, что они не совсем замерзли. Прислонившись к стене, он расстегнул пряжки своих наголенников и снял их. Затем, взяв один из них, он схватился за конец и использовал изгиб, защищающий колено, чтобы врыться в землю и соскребать часть земли, останавливаясь, чтобы отодвинуть куски камня в сторону. Вскоре ему удалось выдолбить достаточно, чтобы расширить сток рядом с отверстием, и он сел, кивая.
– Мы сможем сделать это. Выкопайте достаточно с этой стороны ямы, чтобы скрыть нашу работу, пока мы не вырвемся после наступления темноты.
–
– спросил Тортилл, наморщив нос.
Макрон тихо приказал нескольким другим заключенным встать у входа, чтобы закрыть вид в латрины для любого проходящего мимо охранника, а затем передал свою второй наголенник центуриону.
– Давай приступим к работе.
В течение следующих нескольких часов два центуриона и другие заключенные работали по очереди, чтобы выкопать достаточно места, чтобы человек мог поместиться в канализацию, а затем осторожно зачерпнули фундамент вокруг сточного отверстия, оставив тонкую оболочку, которая выглядела бы нетронутой снаружи. Затем они ждали наступления ночи. В сумерках им принесли еще хлеба и воды, так как караул сменился. Опцион Марцин подошел к дверному проему латрин и объявил новое предложение Орфита всем, кто присоединится к мятежу. Никто этого не сделал, и Марцин отвернулся и встал над своими людьми, пока они играли в кости рядом с жаровней и пили из кувшина вина, доставленного из офицерской столовой.
Как только Макрон убедился, что их внимание сосредоточено на игре в кости, он повернулся к Тортиллу.
– Нам лучше приготовиться. Только туники и калиги, если мы собираемся пролезть в дыру. И нам нужно будет замаскироваться, чтобы не бросаться в глаза.
Он полез в канализацию, набрал пригоршню грязи и начал размазывать ею открытые участки кожи, в том числе лицо. Тортилл с отвращением нахмурился, прежде чем заставить себя последовать его примеру, и вскоре остальные заключенные встали подальше от двоих мужчин. Макрон посмотрел на себя.
– Почему, во имя Юпитера, мне кажется, что я проживаю свою жизнь по горло в дерьме?
Тортилл пожал плечами.
– Не знаю, господин. Может быть, в тебе есть что-то такое, что просто бесит Юпитера.
Макрон усмехнулся, а затем повернулся к одному из других офицеров.
– Как только мы окажемся в канализации, снова установите доску и начинайте работу. Я хочу, чтобы вы привлекли их внимание к передней части уборной. Поняли?
Опцион кивнул, и Макрон сделал последний глубокий вдох, прежде чем залез в канализацию и улегся. Тортилл занял свое место позади него, затем над ними опустили доску, и несколько офицеров сели на нее для пущей надежности. Сразу же Макрон почувствовал себя неудобно сжатым, и зловоние стало невыносимым. Он схватил наголенник и стал ждать. Мгновение спустя чей-то голос сердито крикнул: - Эй, отдай мне этот хлеб, ублюдок!
– Пойди и возьми!
– последовал ответ. Двое мужчин начали кричать друг на друга, и другие присоединились к ним.
– Поползли, - прошептал Макрон через плечо, вытаскивая наголенник, а затем ударил им по тому, что осталось от земли и камней вокруг дренажного отверстия. Комья земли и остатки камней рухнули в канаву снаружи, и вокруг него образовался водоворот сточных вод. Он быстро увеличил отверстие, затем пополз вперед и высунул голову наружу, глядя вдоль стены латрин. Стражник стоял в углу, опираясь на свой пилум, но когда крики внутри усилились, он поднял свое оружие и двинулся ко входу, скрывшись из виду. Сразу же Макрон потянулся вперед, вылезая из ямы в канаву, которая была достаточно широкой, чтобы в ней можно было лечь, и достаточно глубокой, чтобы спрятать его от всех, кто не находился поблизости. Он пополз вперед и услышал тихое ворчание Тортилла, когда он вылез из дренажного
Впереди, в тридцати шагах от них, был темный вход в канализацию, которая переходила под валом в канаву за ним. Они продолжали ползти к нему, пока Макрон не услышал приближающиеся голоса и пьяное пение. Он остановился, прижался и почувствовал, как Тортилл задел его калиги, прежде чем тоже остановиться. В десяти шагах впереди солдат рухнул на колени на краю канавы и его вырвало, содержимое его желудка разлетелось и выплеснулось в канаву. Он сделал паузу, его несколько раз вырвало, а затем он сел, раскачиваясь из стороны в сторону. Появился еще один мужчина и хлопнул его по спине.
– Если ты не можешь пить, Нусер, возможно, тебе стоило присоединиться к преторианцам. Я слышал, они кучка слабаков. Давай. Поднимайся.
Он поднял первого человека на ноги, обнял его за спину и почти отвел его прочь. Макрон немного подождал, пока солдата снова не одолеет тошнота, затем пополз дальше, наморщив нос, и пролез через рвоту. Позади него он услышал проклятие Тортилла себе под нос.
Было искушение двигаться быстрее, когда они приблизились к внешнему водостоку, но Макрон сумел сдержать побуждение и продолжал ползти осторожным темпом. Затем он оказался у подножия пандуса и двинулся в темноту. Как только он дополз до поворота от канализации, он снова услышал голос второго солдата.
– Черт возьми, Нусер!
– чей-то стон от тошноты казался громким и близким, а затем раздался резкий возглас.
– Что, черт возьми, ты делаешь? Эй, ты! Вставай.
– Макрон!
– резко прошептал Тортилл.
– Он видел меня! Ты иди. Я разберусь с этим.
Прежде чем Макрон успел ответить, тяжелое тело Тортилла вырвалось из канавы, когда он выскочил и бросился на ауксиллариев. – Я весь в чертовой рвоте, а? Вы, недомерки!
Макрон яростно работал локтями и коленями, пробираясь через оставшуюся часть водостока так быстро, как только мог, выходя на полпути по обратному склону внешней канавы. Он соскользнул по снегу в сугроб внизу с мягким рыхлым хрустом. Это была опасная точка. Грязь, которую он намазал, чтобы спрятать в канаве, теперь резко контрастировала с окружающей белизной. Он нанес снег на свое тело, а затем остановился, чтобы посмотреть на вал. В поле зрения был только один человек, дежуривший в угловой башне всего в двадцати шагах от него. Снова пошел снег, из темноты катились тусклые белые пятна. Рев Тортилла, когда он бросился на пьяных солдат, и более отдаленный шум со стороны латрин был отчетливо слышен в свежем ночном воздухе, и мгновение спустя часовой повернулся, чтобы посмотреть в лагерь, чтобы понаблюдать за столкновением у канализации.
Макрон присел и двинулся вдоль канавы, пока не оказался на полпути между угловой башней и сторожкой, затем поднялся по внешнему склону и побежал в ночь, опасаясь, что тревога может быть поднята в любой момент. Но Тортилл и другие офицеры хорошо справились со своей задачей, и никто не увидел одинокую фигуру, мчащуюся по гладкому снежному пространству, простирающемуся от лагеря. Нельзя было избежать оставления следов позади него, но Макрон надеялся, что снег будет идти достаточно долго, чтобы стереть их, прежде чем их заметят.
Теперь имело значение только найти охотничий отряд и сообщить о мятеже командующему Корбулону. Он знал, что шансы были против него. У него было лишь смутное представление о том, куда он идет. Если он перестанет двигаться, вполне вероятно, что он замерзнет и будет похоронен в снегу. И все же он знал, что должен найти Корбулона, прежде чем полководец, Катон и люди его когорты вернутся в лагерь, чтобы их застали врасплох. Без плаща, чтобы согреться, Макрон скрестил руки на груди и нырнул сквозь метель в ночь.