Измену не прощают
Шрифт:
Ровно в шесть часов я встаю с кресла и собираюсь домой. Я не сделала на работе ровным счётом ничего. Целый день пялилась в одну точку и глотала слезы. Когда жду лифт, слышу за спиной до боли знакомые шаги. Мне хочется убежать, провалиться сквозь землю, спрятаться.
Стас, не торопясь, подходит ко мне ровно тогда, когда открываются дверцы лифта. Стараюсь прикрыть ненакрашенное заплаканное лицо волосами, но Стас все равно все видит. Ну и ладно.
— Поля… — выдыхает и берет меня за руку, когда лифт начинает ехать вниз.
— Пожалуйста, не надо, — выдергиваю ладонь.
На
Впрочем, это оказывается бесполезно, потому что Стас поспевает сзади.
— Полина, подожди!
Ускоряюсь. Он, безусловно, меня догонит, поэтому направляюсь к проезжей части, чтобы поймать машину. Вытягиваю вперед руку. Но, конечно, так быстро никто не останавливается, в Москве вообще давно не принято ловить попутки, так что Стас мгновенно оказывается возле меня.
— Полина, давай поговорим, — крепко хватает меня за предплечье, не давая вырваться.
— О чем поговорим?
— Почему мы ругаемся из-за моих родителей? Это их жизнь, они прожили ее, как сами захотели. К нам это не имеет никакого отношения.
— Мы ругаемся не из-за твоих родителей, а из-за твоего отношения к изменам. Мне все понятно. Изменять можно и даже нужно, если жена наскучила. Ты тогда не сбросил с себя проститутку, потому что я тебе тоже наскучила?
Он хочет поговорить? Хорошо. Поговорим еще раз. Если вчера все точки над «и» не расставились, то расставятся сегодня.
— Да нет же! Я просто объяснил тебе, почему стал изменять мой отец. Это не значит, что я согласен с его доводами.
— Как это ты не согласен? Ты очень даже согласен. У тебя всю жизнь был перед глазами пример, когда муж ни во что не ставит свою жену. Для тебя это норма.
— Нет, Полина, для меня это не норма. И если я сейчас спокойно отношусь к изменам своего отца, это не значит, что я всегда относился к ним спокойно. Просто к тридцати годам мне стало безразлично, что там у родителей, потому что у меня давно своя жизнь.
— Как вообще можно разговаривать с человеком, который привёл в дом любовницу? — не унимаюсь. — Даже если это родной отец. Ты ведь сам застал своего отца на измене.
— Да, и тогда я со всей силы дал ему кулаком в морду, а его шлюху выкинул голой в подъезд. Мне было семнадцать лет, силы позволяли. Но все же он мой отец, я никуда от этого не денусь. Хороший или плохой, но он мой родной отец.
Это признание повергает меня в шок. Молча таращусь на Стаса. Мы стоим под фонарем возле проезжей части, уже давно стемнело, в воздухе кружат хлопья снега. Они садятся на волосы Стаса и тут же тают, превращаясь в капельки воды.
— А что касается мамы, то я сам неоднократно предлагал ей развестись с отцом. Она не хотела. Говорила, что из-за меня. По ее мнению, в полной семье я буду счастливее, чем в неполной. Но я не просил ее делать ради меня такие жертвы. Я всегда жалел маму, когда видел, как она страдает,
Стас переводит дыхание после долгой тирады.
— Почему ты не рассказывал мне обо всем этом раньше? Тогда, давно.
— А что рассказывать? Что я рос в семье, где отец гуляет, а мать страдает, но терпит, чтобы ничего не делать и смотреть сериалы? Для нее сериалы важнее собственного достоинства. Она позволяла вытирать об себя ноги, вот отец и вытирал. Их обоих всегда все устраивало. Он пришел с работы, в доме чисто и наготовлено жрать. Правда, с женой поговорить не о чем. Но не беда, вокруг полно других женщин. Ну а у нее банковская карточка с крупной суммой, не надо напрягаться, не надо каждый день ходить в офис, не надо терпеть начальника. Мои родители сделали свой выбор сами, и я не понимаю, почему мы с тобой из-за них ссоримся.
Я не знаю, что сказать. То, что происходило в семье Стаса, безусловно, ужасно. Но то, как спокойно он вчера говорил об изменах отца, все еще не укладывается в голове. Как будто для Стаса измены — это норма.
— Полин, давай не будем ругаться? — устало просит. — Мне уже давно безразлично, что там у родителей. Мне все равно, продолжает ли отец изменять маме. Думаю, что да. Мне все равно, продолжает ли мама страдать из-за его измен. Думаю, что да. Но такая жизнь всегда была только их выбором.
Я уже изрядно замёрзла. Шмыгаю носом, вжимаю шею в плечи. Рассказ Стаса выбил почву из-под ног.
— А если со мной однажды станет не о чем говорить? — спрашиваю, сжимая ладони в кулаки в карманах шубы. — Ну вдруг я стану скучной? А если мне осточертеет работа, и я захочу уволиться? Буду сидеть дома, смотреть сериалы. Ну а что? Почему нет? Я пять лет пашу без продыха.
— Ты хочешь честный ответ?
— Конечно.
— Я не сторонник того, чтобы женщина пахала как лошадь, но в то же время я не люблю клуш-домохозяек. Ну правда не люблю. Мне не надо вылизывать каждый угол и варить борщ. Я могу нанять домработницу и заказать доставку из ресторана. Но это не значит, что я буду тебе изменять, если ты решишь бросить карьеру и сидеть дома с Вероникой. Полина, клянусь, я никогда-никогда не изменю тебе. Слышишь? Никогда. Да, пять лет назад я сильно перед тобой провинился. Я готов сделать, что угодно, чтобы ты меня простила.
— Я не могу, — произношу с отчаянием. — Не могу тебя простить. У меня не получается. У меня эта картина…
Не успеваю договорить, потому что меня перебивают громкие крики людей. Оборачиваюсь на звук и вижу, что на тротуар со всей скорости залетает автомобиль, сбивая прохожих. Он несётся прямо на меня, а я оцепенела от шока и не двигаюсь.
Все происходит очень быстро. Стас хватает меня за руку и отшвыривает в сторону. Я падаю на асфальт, а когда поднимаю ушибленную голову, вижу лежащих на тротуаре людей и несущийся дальше автомобиль. Слой белого снега покрыт красными пятнами. Среди сбитых людей я узнаю Стаса. Он совсем не шевелится, а под ним медленно расплывается багряная лужа крови. И эта картина намертво врезается мне в голову.